посаде, разложили они и свои товары с целью продажи и обмена. Обрадовало это Даго, который подумал, что закончился бойкот его державы после разрушения Калисии, и теперь его главный град возьмет на себя роль уничтоженного. Чтобы показать купцам, насколько он их уважает, Даго приказал Спицимиру пригласить купцов во дворище на аудиенцию. Так Пестователь познакомился с купцом Гудмундом, который был родом из Скани, но вот уже пару поколений свои крупнейшие склады с товарами семья его держала в Майнце и Хедебе, он свободно говорил по-сарацински и по-тевтонски и даже на языке иудеев. Но с Даго он разговаривал на донск тунга, как будто бы знал, что Пестователь какое-то время жил среди аскоманов.

Гудмунд носил черное бархатное одеяние, длинные, до самых колен, белые чулки из шерсти, на груди его висела золотая цепь, из рукавов блузы выглядывали драгоценные кружева. На нем был плащ, подбитый мехом выдры, громадная шапка из того же материала, перепоясан он был кожаным ремнем с золотыми бляшками; за пояс был заткнут стилет, рукоять которого играла драгоценными камнями. Будучи купцом — точно так же, как кмети и ремесленники — должен был он опуститься перед Пестователем на колени и низко опустить голову. Только он тут же поднял ее и гордо глянул в глаза Даго, и лицо его было светлым, окаймленным короткой, седеющей бородой, глаза у него были черными и проницательными.

— Я принял тебя с почестями, — Даго указал рукой на стоявших рядом с троном Херима и Спицимира, а так же воинов с факелами, — поскольку ты первый купец, который отважился прибыть ко мне с тех пор, как перестала существовать Калисия. А ведь я обещал безопасность купцом, ндущим через мой край.

— Все так, господин, — кивнул головой Гудмунд. — Вот только в Калисии были склады наших товаров, которые были сожжены или ограблены. Вольные купеческие города — это основа нашего бытия, ты же не уважил Калисию. Злятся на тебя за это крупные купцы, так что сделай для них что-нибудь хорошее, чтобы они могли тебе служить.

— Не будет Вольных Городов в моем краю. Впрочем, правитель Калисии, которого выбрали купцы, вместо того, чтобы заниматься только лишь торговлей и не вмешиваться в дела властителей и государств, дал убежище Лже-Хельгунде, в результате чего навлек на себя много беспокойств.

Язык глаз купца давал Даго понять, что тот желает поговорить с ним один на один. Так что подал Даго знак рукой, чтобы им подали мед и еду в соседнюю комнату, куда и пригласил Гудмунда, и там уже сел с ним за одним столом, что в те времена считалось большой честью.

— Рассказывают, господин, — начал купец, угостившись глотком сытного меда, — что это ты отрубил голову князю Акуну, когда разрушали великий пор Друзо.

— Ты много чего знаешь, — ответил на это Даго. — Только город разрушил ярл Свери из Бирки.

— Ты отрубил голову Акуму, чтобы могло вырасти могущество князя Гедана. А потом ты очутился на его дворе. Он щедро вознаградил тебя?

Перехватил Даго взгляд Гудмунда и понял: правду говорят о купцах, что гораздо больше знают они о делах мира, чем маги и ворожеи. Потому на этот вопрос он не ответил.

— Ты спас от смерти его единственную дочь, Геданию, — продолжил купец, — но он потом приказал тебя убить. Где же благодарность людская, мой господин?

— Не знаю, — пожал плечами Даго. — Но я понимаю, что не следует искать ее у повелителей.

— Затем ты поплыл к цезарю ромеев и долго учился там искусству правления людьми. Мы, купцы, знаем, что державой правит повелитель, и имеется у него вооруженная рука в виде воинов. Только вот основой жизни державы были и остаются торговля и ремесла. Без торговли и ремесел держава завянет, будто цветок, хотя благородные воины-рыцари и являются тем цветом державы.

— Известно мне об этом, — кивнул Даго. — Гнездо заменит вам Калисию.

— Но ведь ты, господин, не возвратишь нам убытки за сожженные в Друзо и Калисии товары. Плохо говорят о тебе ломбардские купцы, купцы из Гамбурга, из Хедебы, из Юмно и Бирки. Плохо говорят купцы иудейские, аскоманские, норманнские и франконские, за исключением баварцев.

— Иногда интересы купцов и интересы державы расходятся, словно две различные дороги, — пожал плечами Даго. — Если я захочу, то сотворю своих собственных купцов. Впрочем, а что могу я предложить, кроме соли, воска, зерна, меда и шкур?

— Мы проходим по разным землям, посещаем разные державы. Твоя, господин мой, мала, словно детский кулачок, по сравнению с державами франков, сарацин или ромеев, даже по сравнению с Великой Моравой. Ты, господин, опасаешься ударить на Крылатых, ибо те заключили перемирие с Караком, а сам князь висулян в мире с князем Ростиславом, поскольку тот ввязался в разборы с Людовиком Тевтонским. Не ударишь ты и на север, поскольку не знаешь сил поморских племен и князей из Страны пырысян. Ты сидишь, словно прекрасная птица в слишком маленькой клетке. Знает об этом князь Гедан, и потому-то платит ткбе всего половину стоимости твоих товаров, чем оскорбляет тебя и обнажает твою слабость. Так что стань более покорным, господин мой, поскольку, хотя, как говорят, вышел ты из рода великанов, сам живешь в карликовой державе без доступа к морю, а ведь известно тебе, что богатство дает океан.

Затуманились гневом глаза Даго, положил он ладонь на рукоять своего Тирфинга, но через мгновение взял в руку кубок с медом, ибо человек этот говорил правду.

— Имеется такой закон, который гласит, что если кто-то спасет жизнь другому человеку, то жизнь того человека с тех пор принадлежит тому, который ее спас. Ты, господин мой, спас дочку Гедана и имеешь право на ее жизнь. Ты выгнал от себя свою супругу Зифику, поскольку она родила тебе карла. Так возьми себе в жены Геданию, и она родит тебе великана. Тогда ты получишь надлежащую оплату за свои товары и доступ к морю.

— Ты прекрасно знаешь, купец, что это невозможно. Двор Гедана стоит в разливах Висулы, и, чтобы добыть его, нужно несколько лет. Пытались это сделать аскоманы и понесли поражение. Так на что ты меня уговариваешь? На безумный шаг? Скажи-ка мне лучше, что ты будешь иметь, если Гедания станет моей?

В первый раз усмехнулся Гудмунд и сказал:

— Золото открывает ворота даже самых непобедимых твердынь и замков. Ты плыл в Понт путем варягов, и знаешь, какой он длинный, сколько необходимо преодолеть на нем порогов. Зимы там настолько суровы, что птицы замерзают на лету. По Висуле и Тырасу к Понту ближе. Пообещай нам открыть