спас тебе жизнь, месяц неожиданно исчез с неба, и сказал ворожей, что человек этот может возвратиться сюда за тобой, ибо теперь твоя жизнь принадлежит ему. Я боялся потерять тебя и позволил Гвидо убить того юношу. Но случилось так, что когда отплыли суда императора Василия, мы нашли нашего ворожея со вскрытым ножом животом.

— А если правда то, что юноша Даго и есть тот самый Пестователь?

— Это плохо, Гедания. Тому Пестователю, который владеет маленькой и слабой державой, я плачу всего половину, надлежащего тому за товары. Он об этом знает. К счастью, у него слишком мало воинов, чтобы потребовать остаток долга.

— Когда ты говоришь «надлежащее», ты и меня имеешь в виду?

— Если он и есть тем самым Даго, то тогда и тебя, Гедания, — задумчиво произнес князь Гедан.

В этот момент кичливо вмешался Гаут:

— Да о ком вы говорите с такой серьезностью? О каком-то самозванце, которому мы платим половину стоимости его товаров? Да, это правда, что он появился недавно и коварством захватил Крушвиц, Гнездо и Познанию. Но на этом всего победы и заканчиваются. Жена князя Пепельноволосого, Хельгунда, смогла, к счастью сбежать к князю Караку, и теперь она готовится отобрать свой трон. Карак заключил перемирие с Крылатыми Людьми и вскоре отправится походом на державу полян. Этот Пестователь женился на владычице Мазовии, но та родила ему карла, и он прогнал ее от себя. Нет у него потомства, нет денег, нет воинов. Если нам удастся примирить друг с другом повелителей Поморья, на Пестователя ударят еще и с севера. И новая держава распадется, словно орех под ударом кулака.

Когда он сказал все это, открылась дверь в трапезную комнату, и два стражника Гаута внесли кусок льняного полотна. Оно было все красным, с вышитым на нем белыми нитками орлом с распростертыми крыльями.

— Нам приказали принести это, княже, поскольку, как нам сказали, это подарок от какого-то повелителя, — пояснил стражник.

— И кто приказал это сделать? — поднялся из-за стола Гаут.

— Какие-то люди на быстрой весельной лодке пришли в наш порт, вручили эту материю, после чего уплыли вверх против течения.

— Возьмите такие же быстрые лодки, догоните их и схватите, — приказал Гаут. Гедания раздвинула тарелки с едой на столе и разложила на нем красную ткань с белой птицей.

— Что означает этот красный цвет? И что должна означать птица? — спросила она громко.

Ей понуро ответил Гедан:

— Красный цвет — это кровь. А белая птица — это воля. Пестователя называют Дающим Волю.

— Он будет желать захватить Витляндию, — кивнул головой Гаут.

— И меня, — прибавила Гедания.

Но, к изумлению Гедана и Гаута, они не услыхали ни малейшего страха в ее голосе, даже некую нотку триумфа.

Князь долгое время молчал и, наконец, тихо произнес:

— До сих пор мы опасались лишь набега аскоманов и потому-то крепили наш град со стороны моря. Что станет с нами, если враг прибудет из глубины суши? Давайте вернем Пестователю всю надлежащую стоимость за товары из его страны. И с этих пор будем торговать с ним честно.

— Никогда! — крикнул Гаут. — Это его еще сильнее раззадорит, поскольку увидит он нашу слабость. С суши нас защищает Мотлава и болота. Сделаем валы повыше, возведем частокол, выше того, что у нас уже имеется. Наймем воинов из Юмно или же аскоманов.

— Он не град желает добыть, но меня, — заявила Гедания и вышла из комнаты, а Гедан вновь долго молчал. Ибо знал он, что Гедания принадлежала Пестователю, если это он был тем самым юношей по имени Даго, спасшим ей жизнь.

Все же Гаут убедил князя не возвращать державе полян торговые долги, а за эти деньги нанять и снабдить оружием воинов из соседнего племени кашебе и из народа эстов. Ведь Гедан опасался впускать в град наемников из Юмно или аскоманов, помня о том, что случилось с князем Акумом из Друзо. Потому вскоре укреплены были валы со стороны суши, выстроен был новый высокий палисад над рекой Мотлавой. Были высланы шпионы в державу полян, расспрашивались купцы, что плыли на судах из глубины суши. Все они подтвердили то, что Пестователь сильно вооружается и тренирует армию каких-то лестков или же лестковичей, которых выискивал в глубинах глухих лесов, и из простых кметей делал воинами. Эти люди были ужасно дикими и чрезвычайно любили волю, ненавидя при этом власть князей и людей богатых. Пестователь разрешал лесткам закладывать вёски неподалеку от Гнезда, таким образом делая их людьми состоятельными чего-то значащими, благодарящих за свое имущество и положение своему покровителю. Именно таким вот образом вокруг трех главных городов: Гнезда, Крушвица и Познании образовался широкий как бы оборонный пояс, состоящий из небольших городков и вооруженных вёсок, управляемых лестками, преданных Пестователю не на жизнь, а на смерть. Быть лестком и носить на копье кусочек ткани с белой птицей, в державе полян означало наивысшее отличие и милость Пестователя. Рассказывали, что лестк, находящийся в своем городке или вёске, считался равным даже воеводам Пестователя и никем не мог быть осужден на смерть без согласия самого Пестователя. Так что, по правде, страной полян управляли эти преудивительнейшие лестки, и говорили, что их более пяти сотен.

В том числе и в Мазовии, где укрылась изгнанная из Гнезда Зифика, готовили и вооружали савроматских воинов. Беспокоили и соседствующих с Мазовией эстов, которые до сих пор безнаказанно проникали вглубь Мазовии, хватая невольников; Зифика отстроила Плоцк, укрепила Рацёнж и град Цехана. Все указывало на то, что Зифика при договоренности с Пестователем готовится к какой-то крупной войне, вот только никто не знал — против кому. Так, в Плоце и, прежде всего, в граде Влоцлава, строили все новые и новые суда, только это были не военные лодьи, но шкуты, предназначенные для вывоза зерна, поскольку год вновь обещал быть урожайным. Так что Гедан, а с ним и Гаут, жили в серьезной неуверенности в отношении своей судьбы, хотя уже не получали они подобного подарка, как тот кусок красной материи с белой птицей.

Спокойствие сохраняла лишь Гедания. С тех пор, как встретила она ворожея и узнала, что тот самый Даго, который спас ей жизнь, это и есть Пестователь, воображение постоянно вызывало из памяти образ красивого юноши, который ее — маленькую девочку — вытащил из пучины. При воспоминании о моменте, когда, вытащенная из воды, она охватила этого юношу за шею и прижалась к нему, Геданию охватывали волны жара, даже духоты и страшной тоски; ей ужасно хотелось вновь встретить этого человека, вновь позволить