обеих экспедиций 22 октября 1345 года. Новая экспедиция на континент должна была быть предпринята как можно раньше в новом году. Судовладельцы, чьи корабли в большинстве случаев были реквизированы еще весной, не были освобождены от несения службы. Они просто получили разрешение на ведение своих торговых дел при условии внесения залога, гарантирующего их возвращение в Портсмут к 17 февраля 1346 года. Посадка новой армии на корабли была назначена на 1 марта 1346 года[792].

Маловероятно, что уже было принято твердое решение о месте назначения. Наиболее вероятным местом на данном этапе была Бретань. В октябре 1345 года граф Нортгемптон отправился в долгую зимнюю кампанию на север Бретонского полуострова, целью которой, судя по всему, был захват гаваней, более доступных из южной Англии, чем Брест или Ванн. Трудности Нортгемптона были особенно остры в этой части Бретани, где семья Жанны де Пентьевр (супруги Карла Блуа) была главенствующей силой на протяжении десятилетий, а естественная преданность была сильна, как нигде в герцогстве. Нанести Карлу Блуа решительное поражение на открытой местности, как это удалось сделать Нортгемптону в начале зимней кампании, было бы очень хорошо. Но Карл всегда отступал и отступал в полном порядке. Нортгемптону также не удалось захватить его опорные пункты. Ему не удалось взять Каре, важный узел дорог на пути на север. Ему не удалось взять Гингам, штаб Карла Блуа, который был сильно укреплен с 1343 года. Осадные машины Нортгемптона не произвели никакого впечатления на его стены. В Ланьоне в конце ноября произошла еще одна досадная неудача. Графу удалось лишь захватить большую партию испанского вина, которое хранилось за стенами. К концу года он установил непрочный контроль над длинным заливом реки Жоди на полуострове Трегье. Но это было почти бесполезно для него. Трегье, главная гавань, был не укреплен, за исключением колокольни собора, которую пришлось снести, чтобы французы не смогли ее использовать. Единственным местом, где англичане смогли разместить постоянный гарнизон, был небольшой городок Ла-Рош-Деррьен, расположенный в 3 милях выше по течению, который был захвачен при ожесточенном сопротивлении его жителей после серии штурмов, продолжавшихся несколько дней. Ла-Рош-Деррьен должен был стать центром бретонской войны на следующие два года, и его удержание, так далеко от основных центров английских сил, оказалось дорогостоящим делом. Там был оставлен большой гарнизон, а командовать им был назначен один из главных капитанов Нортгемптона, Ричард Тотшем. Но гавань не могла принять суда грузоподъемностью больше 60 тонн, и то только во время прилива. Она никогда не могла стать и, конечно, никогда не использовалась в качестве места высадки крупных войск[793].

В Вестминстере английский король принял папского посла на неприятной аудиенции. Этот посол, Никколо Канали, архиепископ Равенны, был предвестником еще одной пары кардиналов-миротворцев. Он прибыл, чтобы обеспечить им охранные грамоты для безопасного проезда и обратить внимание короля на то, что перемирие в Малеструа действует еще девять месяцев. Ответ Эдуарда III, который был доставлен одним из его придворных офицеров, представлял собой литанию оскорблений в адрес короля Франции. Эдуард III не хотел назначать "ни места, ни даты" для обсуждения постоянного мира. Напротив, он намеревался, по его словам, отстаивать свои права вооруженной силой, а затем, если Папе будет угодно прислать ему кардиналов с разумными предложениями, тогда они могут быть милостиво приняты. Архиепископ поинтересовался, куда следует направиться этим кардиналам. "Когда придет король Англии, — был ответ, — об этом будет знать все христианство, и у Папы не будет сомнений, куда направлять свои послания". Беседа закончилась на этой величественной ноте. Теперь Эдуард III мог быть уверен, что английское мнение поддержит его в любой ссоре с Папой даже перед лицом отлучения и интердикта. Климент VI, вероятно, тоже так думал. Но он не осмелился прибегнуть к таким крайностям. Посол оставался при дворе некоторое время, "потому что было Рождество, — писал язвительный Адам Муримут, — и потому что его расходы составляли пятнадцать флоринов в день". Когда в феврале 1346 года кардиналы вновь обратились с просьбой о безопасном проезде, их посланник был брошен в тюрьму[794].

* * *

После битвы при Обероше граф Дерби изменил направление своей кампании. Вместо того, чтобы форсировать осаду Периге, он оставил группу гарнизонов вблизи него, чтобы наблюдать за городом, а затем двинулся на юг к долине Гаронны, чтобы начать отвоевание территорий на восточной границе герцогства в более благоприятных условиях, чем когда-либо были у английской армии. Бастида Пеллегрю сдалась на условиях; Монсегюр, другая бастида, оказала сопротивление, была взята штурмом и разграблена. В начале ноября 1345 года граф прибыл в окрестности Ла-Реоля[795].

Оборона Ла-Реоля была очень мощной, и в крепости находился большой французский гарнизон, но, как однажды заметил Генри Ланкастер, ни одна крепость не была достаточно сильна, чтобы противостоять врагу внутри. У жителей Ла-Реоля не было сил на осаду и естественной преданности королю Франции. До своего захвата французами во время Войны Сен-Сардо город занимал более видное место в английском герцогстве, чем во французской провинции. Кроме того, он имел привилегированный доступ к морю для экспорта своих вин и большую степень муниципальной автономии, чем тот, с которым мог бы мириться любой французский сенешаль. Ведущие горожане обсудили между собой, что им делать, и согласились передать город графу Дерби. 8 ноября 1345 года на одной из стен города была устроена провокация. Дозорные вызвали помощь из гарнизона, а другие заговорщики открыли ворота на противоположной стороне города и впустили англичан. Гарнизону повезло, что он не оказался в ловушке на городской стене. Французы вовремя заметили происходящее и успели добраться до цитадели, захватив походу на улице стадо свиней, которых можно было употребить в пищу во время осады.

Цитадель стояла на западной окраине города на мысе, возвышающемся над рекой. Это была большая квадратная крепость с широкими угловыми башнями, построенная инженерами Эдуарда I. Англичане безрезультатно обстреливали ее из камнеметов и устраивали штурмы стен, которые были отбиты. Но цитадель была уязвима для подрыва изнутри города. После трех недель подкопов (граф сам работал в туннелях) командир гарнизона заключил сделку с осаждающими. Он сопротивлялся достаточно долго, чтобы спасти свою честь перед французским двором. Поэтому он согласился соблюдать перемирие в течение пяти недель и сдаться, если к концу этого срока не появится армия спасения. Подобные условные капитуляции были довольно распространены, и при условии, что гарнизон признавал реальность, а не вступал в сговор с врагом, военный обычай санкционировал их. Командир гарнизона послал уведомление о заключенном договоре герцогу Нормандскому и призвал его освободить город. Но герцог был далеко, в своих зимних покоях на реке Эндр. Он ничего не предпринял. Герцог Бурбонский, который находился ближе, объявил сбор войск в Лангедоке и приграничных