одной из величайших загадок, над которыми когда-либо работал человеческий ум, – придется одинаково воспользоваться и трудами англичан, и работами немцев. Те и другие подходят к предмету с двух различных сторон, в одинаковой мере участвующих в произведении психических явлений и потому равно необходимых для правильного их понимания. В этом смысле немецкие и английские ученые, скорее, дополняют друг друга, и, занимаясь психологией, нельзя безнаказанно обойти тех или других.

К этим мыслям приводит следующее простое наблюдение. Анализируя любое психическое явление, мы находим, что оно по своему содержанию приводится к двум источникам, указанным Локком, т. е. к внешним и внутренним впечатлениям; только в одних из психических явлений источник, откуда взято их содержание, ясен с первого взгляда; в других, напротив, он сразу неузнаваем, и мы открываем его лишь с помощью разложений и аналитических операций. Такое различие показывает, что внешние и внутренние впечатления проходят в нашей душе через какие-то процессы, которые их перерабатывают в новый вид, какого они сначала не имели. Для примера возьмем понятие о человеке, доме и проч. Их содержание, видимо, сложилось из впечатлений внешнего мира; понятие о памяти, чувстве, воле – из внутренних впечатлений; напротив, понятие о времени и пространстве не имеет, по своему содержанию, такой же наглядности и очевидности, как приведенные выше, и только целым рядом аналитических действий мы можем открыть их источник – внешние впечатления.

Но если впечатления внутренние и внешние подвергаются в нас переработке, и притом не одной, а последовательно нескольким, из которых каждая более и более изменяет их первоначальный вид, так что наконец на иных психических фактах нам сразу и непонятно, откуда они взялись, то, значит, в душе нашей, сознательно или бессознательно, совершаются процессы, которые выделывают поступивший в нас внутренний и внешний материал в новые формы. Что же это за процессы, и можем ли мы проследить их? Судя по результатам, их должно быть бесчисленное множество, чрезвычайно разнообразных. Изучить эти процессы можно только сравнивая между собою разные формы, которые впечатление получает в нашей душе в продолжение постепенной его переработки, подмечая изменения, которым оно последовательно подвергалось и, по свойству таких изменений, делая заключение о свойствах, характере и особенностях самого процесса, через который впечатление проходило в нашей душе (выделено мной – А.Ш.).

Как ни трудна сама по себе эта работа, как она ни усложняется еще необходимостью принимать в расчет разнообразные видоизменения продуктов таких процессов бесчисленными побочными обстоятельствами и влияниями, внутренними и внешними, все же подобный анализ возможен, и пока он не сделан, о психологии как науке и думать нечего. Физиолог ведь не ограничивается рассмотрением того, что вырабатывается организмом; он внимательно, шаг за шагом, следит за ходом физиологических операций, которые объясняют свойства изучаемого живого организма. Та же задача предстоит и психологу: психический анализ должен обнимать не одни результаты нашей духовной деятельности, но и самую эту деятельность, ее формы и законы; иначе, обратив внимание на одну сторону и опустив другую, он вечно будет ходить в потемках» (Там же, с.367–369).

Вот с этой отправной точки можно, пожалуй, перейти и к основному психологическому труду К.Д.Кавелина.

«Задачи психологии»

Этим сочинением явились «Задачи психологии», изданные К. Д. Кавелиным в 1872 году.

Историки русской психологии традиционно считают, что работа была написана лишь как попытка противопоставить что-то идеалистическое работам русского физиолога-материалиста Сеченова. Иногда ее прямо считали реакционными нападками на прогрессивную демократическую науку. Революционно-демократическим журналом «Современник» была организована настоящая травля Кавелина.

Однако, хотя Кавелин, бесспорно, и спорит с Сеченовым, «Задачи психологии» – по-настоящему глубокая, академичная работа, не имеющая никакого отношения к политической ситуации в России того времени. Кавелин последовательно шел к ней почти тридцать лет. И появление ее закономерно увенчивает его творчество. К сожалению, раздутое революционными демократами противостояние Кавелина Сеченову, который был объявлен впоследствии одним из столпов советской материалистической науки, повело к тому, что Константина Дмитриевича Кавелина практически забыли в России и как человека, и как ученого. Соответственно, был изъят из научного оборота и этот его знаменательный труд. В итоге, обратив внимание на одну сторону психологии, наша наука все-таки погрузила в потемки другую, ту, которая возвращается теперь к нам с культурно-исторической психологией Майкла Коула.

Кавелин непосредственно работал над «Задачами» десять лет, с 1862 года. Работал для себя, просто чтобы разобраться. Это в каком-то смысле было для него подведением итогов его четвертьвековой научной деятельности, поэтому сквозь строки Посвящения, с которого он начинает, звучит, что пересмотр привел его к убеждению, что жизнь прошла верно: «Через двадцать пять лет возвращаюсь опять к той же теме – указываю на нравственное ничтожество у нас личности и стараюсь объяснить коренную причину этого явления, именно, ошибочное понимание психической жизни и ее значения посреди окружающего материального мира» (Кавелин, 1899, т.3, с.375).

Напомню, что «нравственному ничтожеству личности» Кавелин, подобно Гумбольдту, противопоставлял в 1846 году как «цель – всестороннее развитие человека, воспитание и поддержание в нем нравственного достоинства» (Кавелин, 1897, т.1, с.17). Именно сквозь эту цель он выстраивал свою философию истории государства, права и личности. Именно она позволяла ему оценивать исторические события. Сейчас можно было бы назвать подход Кавелина общегуманистическим, если бы он не пошел дальше.

С точки зрения психологической, все составляющие этой цели крайне неопределенны и должны быть раскрыты соответствующими вопросами. «Гуманисты» обычно дальше подобных призывов не идут. Содержание понятий типа «всестороннее развитие человека» или «нравственное достоинство» кажется им само собой разумеющимся, хотя оно всегда вполне исторично и, более того, зачем-то исторично. Авторы подобных призывов всегда чего-то хотят, и в первую очередь, хотят заставить людей что-то сделать. Россия имеет изрядный и кровавый опыт управления массами через лозунги. Именно поэтому нераскрытые понятия такого рода вызывают настороженность.

Однако Кавелин не был политиком, он просто размышлял о судьбе России. В данном случае мы имеем один из немногих примеров того, как заявленное требование последовательно раскрывается до уяснения. «Задачи психологии» были именно той книгой, за которую Кавелина революционеры всех мастей не просто травили, но и вымарали из науки. Она торчала у них словно кость в горле. Хотя, как подсказал мне научный рецензент этой книги, «ряд идей Кавелина о душе давно, хотя и негласно, вернулся в психологию». Но почему? Почему вымарывали и почему, если и возвращали, то негласно?

Ведущий правовед страны, умнейший философ, создатель «государственной» школы истории права заявил своей книгой: двадцать пять лет моих исследований показали – прежде чем что-то менять в государстве, надо по-настоящему изучить и понять психологию тех людей, которые это государство