него стоит весь корпус Лонгстрита (что и случилось к полудню), и поэтому во главе 10-тысячного корпуса не предпринял ничего, когда в двух милях от него сражались и гибли тысячи товарищей по оружию. Не зная, что корпус Лонгстрита уже прибыл на поле боя, Поуп ближе к вечеру приказал Портеру атаковать правый фланг Джексона. Тот не мог выполнить приказ, так как Лонгстрит уже присоединился к Джексону; кроме того, Портер не питал уважения к Поупу и терпеть не мог получать от него приказы, поэтому остался на месте. За этот поступок он впоследствии предстал перед трибуналом и был уволен со службы[952].

Если Поуп 29 августа ввел в действие только правый фланг, в войсках Ли оборонялся только левый. Когда Лонгстрит днем развернул свой 30-тысячный корпус, Ли попросил его перейти в атаку, чтобы ослабить давление на Джексона. Но Лонгстрит колебался, выяснив, что недалеко от него, в лесу, находятся неизвестной численности силы федералов (корпуса Портера и Макдауэлла). В отличие от Ли и Джексона Лонгстрит предпочитал действовать от обороны и рассчитывал вынудить федералов атаковать его. Ли согласился с таким решением своего подчиненного, поэтому, пока Лонгстрит сковывал 30 тысяч северян, они, в свою очередь, сковывали его.

Той ночью некоторые бригады конфедератов отошли со слишком выдвинутых вперед позиций. Уже сделав за предыдущие дни несколько неверных предположений о намерениях противника, Поуп вновь ошибся в оценке действий южан, приняв их за начало отступления. Он так хотел «увидеть спины врагов» (как, по его словам, всегда бывало на западе), что думал, будто это вот-вот произойдет. Он послал победную реляцию в Вашингтон и приготовился преследовать отступавших, как ему казалось, мятежников.

Однако когда Поуп на следующий день начал преследование, «синие мундиры» продвинулись лишь на несколько сотен ярдов. Там их остановили пули пехотинцев Джексона, по-прежнему укрытых в канавах. Федералы остановились лишь на мгновение, после чего продолжили атаку даже с большей яростью, чем накануне. Понесшие потери южане дрогнули и едва не обратились в бегство. Некоторые части расстреляли все боеприпасы и начали метать в янки камни. Джексон вынужден был смирить свою гордыню и обратиться за помощью к Лонгстриту, который нашел лучший выход. Он подтянул артиллерию, обстрелял северян продольным огнем, после чего бросил все пять своих дивизий в стремительную контратаку против левого фланга янки, ослабленного переброской Поупом частей на правый фланг, атаковавший Джексона. Корпус Лонгстрита раздавил ошеломленных северян как гигантский молот. Ожесточенный бой длился по всему фронту до темноты. «Синие мундиры», не прекращая сопротивление, отошли к Генри-Хауз-Хилл, месту кровопролитной схватки, произошедшей во время первой битвы шестнадцать месяцев назад. Здесь они получили передышку на ночь.

Этой ночью Поуп, весь апломб которого улетучился, принял решение отходить к Вашингтону. 1 сентября две дивизии федералов вели яростные арьергардные бои под Шантийи (всего в 20 милях от Вашингтона) против уставшего корпуса Джексона, которому Ли поручил провести еще один рейд по тылам северян и в последний раз попытаться смять их фланг. Отразив под проливным дождем наскок Джексона, разбитые «синие мундиры» с трудом дошли до столичных укреплений. За пять последних дней они потеряли 16 из 65 тысяч, тогда как Ли — меньше 10 из 55 тысяч. Успех Ли во втором стратегическом наступлении был даже больше, чем в первом. Менее месяца назад союзная армия находилась всего в 20 милях от Ричмонда, а сейчас Ли, имея в своем распоряжении вдвое меньше войск, чем его противники (Поуп и Макклеллан), перенес сцену действия на расстояние 20 миль от Вашингтона, где мятежники, казалось, делали паузу перед решающим броском.

В тылу северян царил хаос. Когда вести о сражении дошли до Вашингтона, военный министр Стэнтон призвал добровольцев помочь вынести раненых с поля боя. На этот призыв откликнулось немало государственных чиновников и других гражданских лиц, но многим из них (а именно мужчинам) лучше было бы и не браться за это. Кое-кто уже был пьян к тому моменту, когда прибыл на передовую, где они подпаивали ездовых санитарных повозок, чтобы те везли их в Вашингтон вместо раненых. Эти постыдные эпизоды выглядят еще хуже на фоне гераклова подвига Германа Гаупта, пославшего поезда для эвакуации раненых в самую гущу хаоса, и неустанной работы многочисленных женщин-медсестер во главе с Кларой Бартон. «Солдат свозили с поля битвы, они лежали на земле за поездом и выше на холме — тела покрывали акры земли», — писала Бартон несколько дней спустя. Медсестры распотрошили тюки с сеном и устлали землю, чтобы солдатам было мягче лежать. «К полуночи на этом сене лежали, должно быть, три тысячи беспомощных солдат… Всю ночь мы накладывали компрессы и делали перевязки… чем-то кормили раненых, проходили по несколько миль между несчастными в темноте, опасаясь зажечь свечу, которая могла упасть в сено и спалить их всех»[953].

Отчаяние этой мрачной ночи распространилось в первую половину сентября по всему Северу. «Страна стремительно идет ко дну, — записал в своем дневнике житель Нью-Йорка. — „Каменная Стена“ Джексон (наш самый страшный жупел) стоит на пороге Мэриленда с 40-тысячной армией. Генеральное наступление мятежников угрожает нашим силам в Миссури и Кентукки. Цинциннати в опасности… Раздражение к нашему правительству стало повсеместным»[954]. Боевой дух армии также серьезно упал. Хотя солдаты и сражались, не жалея себя, им стало известно, что командиры руководили ими не так, как следовало. Они называли их имена: Поуп и Макдауэлл. Возникли беспочвенные слухи об измене Макдауэлла на одном только основании, что невезучий генерал командовал армией в первом сражении при Булл-Ране и ее крупнейшим корпусом — при втором. Поуп и Макдауэл, в свою очередь, обвиняли Макклеллана и Портера в нежелании действовать сообща и отказе подчиняться приказам.

В администрации были склонны поверить Поупу. Линкольн считал поведение Макклеллана «непростительным» и говорил своему личному секретарю, что Макклеллан «хотел поражения Поупа». Кабинет практически единогласно высказался за отставку Макклеллана, однако президент вместо этого включил армию Поупа в Потомакскую армию, оставил Макклеллана ответственным за оборону Вашингтона, отправил Поупа в Миннесоту для усмирения индейцев и отстранил Макдауэлла от командования, в конце концов сослав его в Калифорнию. Стэнтон и Чейз возражали против сохранения Макклеллана на командной должности, да и сам Линкольн был «всей душой против» такого решения, но, несмотря на «дурное выполнений им обязанностей», у него, по словам президента, «есть армия»: «Мы должны использовать то, что имеем. В нашей армии нет никого, кто бы мог приводить войска в надлежащий вид так, как Макклеллан… Если он не умеет