Я увидела де Бове, который пристально смотрел на меня, и внутри все вдруг сжалось. Мне показалось, что в пристальном взгляде его глаз, который отяжеляли мешки под глазами, читалась угроза. Но то было мгновение, и архиепископ отвел глаза. Когда я разносила вино друзьям, которые пили за мое здоровье и целовали на прощание, де Бове оказался рядом, и ничего не оставалось, как подать кубок и ему тоже. Он отпил, сделал вид, что целует мою щеку, а сам прошептал:

– Будьте осторожны, донна Анна.

Многие ушли, осталось только человек десять, мы вышли из палатки на свежий воздух. Винченцо отогнул полог, чтобы проветрить шатер, и пошел спать, оставив лютню у меня. Де ла Марш некоторое время наигрывал мелодии, но вскоре отнес лютню на место – музицирование клонило его в сон. Катя и Вадик ушли к себе в шатер, я провожала их не без любопытства: Катя сказала мне, что приготовила особый подарок Вадику, я не стала уточнять какой именно: эти двое были неисправимы, и от их взаимных подколов и шуток шла кругом голова. Де ла Марш был весь вечер рассеян и вскоре мне наскучил, я пожелала ему и де Сержину доброй ночи, и они ушли. Я еще некоторое время постояла на свежем воздухе, затем зашла в шатер и задвинула тяжелый полог.

Кровать стояла в дальнем углу, поэтому ни кубки с вином, ни корзина с фруктами, ни скамьи не создавали особой тесноты. Я оставила все, как было, прошла к кровати и, раздевшись, легла спать. Признаюсь, слова де Бове беспокоили меня, я вдруг ощутила легкий страх. Но ведь никто не знал, что ударило в голову архиепископу и о чем он думал, произнося эти слова. Я повернулась на бок и вскоре уснула.

Он положил мне руку на плечо и сжал, как обычно делал по утрам, когда будил меня в пустыне. Я не стала шевелиться, ожидая, когда он вытащит из складок одежды скорпионов. Но потом вспомнила, что это было давно, что я уже в шатре, а не в пустыне, и проснулась.

– Не двигайтесь, донна…

Знакомый голос прозвучал над самым ухом, и мне показалось, я даже почувствовала кожаную маску на своей щеке. Послушно лежа смирно, я прошептала:

– Что случилось?

– Просто не двигайтесь, донна, это опасно.

В темноте я не видела его, даже не могла сказать, где он и как стоит. Я почувствовала, как он осторожно отбросил простыню, и вдруг ощутила его горячие руки под своим телом. Я не успела возмутиться, как он поднял меня с постели и отнес в сторону. В тот момент, когда я хотела снова возмутиться, уже просыпаясь и понимая, что ситуация слегка необычна, Рыцарь поставил меня на ноги, и я услышала скрежет вытаскиваемого из ножен меча. У меня все похолодело внутри: он пришел меня убить! В темноте шатра я уже начала различать его темный силуэт, хотела закричать, но мне словно сжало горло, я не могла сразу вскрикнуть. Тут он отвернулся, подошел к кровати и, сорвав простыню, начал бить по всему ложу мечом.

Я озадаченно наблюдала, как он старательно истребляет все мои матрасы, не в силах возмутиться. Казалось, что это просто сон, потому что подобной ситуации в реальном мире быть не может. Тут Рыцарь убрал меч в ножны и снова приблизился ко мне.

– У вас есть свечи? – спросил он так естественно, словно иногда приходил ко мне по ночам одалживать свечи.

– Да, – совершенно ничего не понимая, ответила я, – но почему вы здесь?

Игнорируя мой вопрос, он прошел по палатке, нашел в шкатулке свечи, зажег одну из них и вернулся ко мне. Так странно было видеть его в своей палатке, ночью, в совершенно невообразимой обстановке, что я просто тупо смотрела на него, разглядывая красноватые отблески от свечи на маске. Он подошел совсем близко и осветил мое лицо, я увидела странную улыбку, игравшую на его губах.

– Вы сегодня родились заново, донна, – произнес он таинственным голосом. Потом взял меня за руку и повел к постели, освещая свечой дорогу. Я шла, не понимая совершенно, к чему все это. Его рука так крепко сжимала мою, что казалась огромной, в неверном свете от предметов растягивались и прыгали тени, а я начала замерзать, будучи в одной только рубахе.

– Как удивительно, что вы были еще живы, когда я пришел, – поворачиваясь ко мне, произнес Рыцарь. Я удивленно уставилась на маску, не понимая, отчего я должна была умереть. Он перевел взгляд на кровать, словно приглашая последовать его примеру. Я посмотрела на кучу тряпья, распоротый в нескольких местах матрас и вскрикнула, подскочив от неожиданности, заметив на белой ткани темные разводы и разрубленную на две части темную веревку или жгут. Рыцарь наклонил свечу ниже, и я рассмотрела блестящее тело змеи. Она была небольшой, черной, хвост ее был свернут в агонии в петлю.

– Я не понимаю… – стоять на полу вдруг стало страшно, во всех углах мерещились змеи и скорпионы.

– Вас хотят убить, донна, – прошептал, наклонившись ко мне, Рыцарь, так что его маска задела мою щеку, и я в страхе отпрыгнула от него. Его наглость меня смущала, а на теле, там, где он касался меня, еще горели следы его рук.

Он усмехнулся и, немного помолчав, продолжил:

– Эта змея оставляет на теле только две маленькие, едва заметные дырочки. Укус ее совершенно безболезненный, а смерть наступает через полтора-два часа. Вы бы просто уснули самым глубоким из всех снов, и никто бы не узнал о причине вашей смерти. Будьте осторожны, донна Анна.

Внутри у меня все похолодело, не знаю, нарочно или нет, но Рыцарь повторил слова де Бове, и мне стало не по себе от этого совпадения.

– Как вы узнали, что меня хотят убить? Вы знаете, кто этот человек? – спросила я, но Рыцарь задул свечу, и все погрузилось в кромешный мрак.

– Прошу вас, не уходите, – прошептала я со слезами. – Не бросайте меня!

Но я понимала, что он уже не слышит этих слов, и от одиночества в темной палатке, где на моей кровати валялась дохлая ядовитая змея, мне стало страшно. Я как была, в рубахе и босиком, побежала в шатер Кати и Вадика. Кровать у них была одна, составленная из двух отдельных, но шатер был меньше моего, и места было маловато. Я с разбегу прыгнула к ним в кровать и начала расталкивать то одного, то другого.

Они чуть не убили меня, когда поняли, что в шатре кто-то третий. Катя сначала начала ругаться на Вадика, что он толкается, тот спросонья воскликнул:

– Кать, неужели опять?! Дай передохнуть немного!

Когда же они поняли, что это я, Вадик повалил меня шутливо к себе в кровать, бормоча что-то про то, что я веду себя как маленькая девочка, которой снятся всякие страшилки, и она бежит в спальню к родителям.

– Давай, засыпай уже, – чувствуя, что я все еще пытаюсь их разбудить, пробурчала Катя.

– Да нет же! Послушайте меня! Ну, ведь в самом же деле!

– Ну да, у тебя змея в кровати и бесстрашный рыцарь зарубил этого монстра… – зевая, произнес Вадик. Они улеглись по обе стороны от меня и утихли. Я пялилась в купол шатра и спрашивала себя, действительно ли то, что случилось, случилось, или это был сон. Некоторое время в шатре царила абсолютная тишина, и я уже начала уговаривать себя заснуть. Потом раздался возглас Вадика: