дело нужно было довести до конца.

Епископ вопил от боли и ужаса, содрогаясь всем телом. Сила и Разум покинули его, и он уже не сопротивлялся, когда Элирия стянула с него обожженный, потрескавшийся доспех, приставила лезвие к груди и сделала первый надрез.

— Тёмное сердце нужно пронзить. Дважды — тихо прошептала она.

Глава 44. По делам их

Первое, что почувствовала Аури — боль. Не настолько жуткая, чтобы бежал её Разум, но достаточно сильная, чтобы туманить сознание.

«Я очнулась, значит, мы победили» — говорила себе девочка, но это было слабым утешением.

Аури знала, что через лицо у неё проходит рванная резаная линия — потому что она горела огнём. Знала, что получила рану в ногу — потому что там словно бы поселилось живое существо, которое иногда грызло плоть, а иногда — начинало ворочаться, задевая кости, мышцы и сухожилья. В такие минуты Айрин казалось, что она сойдёт с ума, если не избавится от ноги.

Наконец, она знала про рану в руке. Туда словно бы вложили раскаленный кусок металла, который временами простреливал всё тело — но это было даже приятно, потому что в такие мгновения Аури забывала про лицо и ногу. Суровая правда перевешивала радость победы.

«Я всё потеряла, — думала Роу, и тут же отдергивала себя— Нет, не всё. Лишь красоту и здоровье. Рейдела — да, но Валери — со мной. А Элирия? Рауль? Ройс?»

Она смутно понимала, что вокруг ходят люди, что её перевязывают, за ней ухаживают, но никого явно не видела и не слышала. Лишь смутные образы и звуки. Айрин мучилась, и горела, и не понимала, сон или явь окружают её, пока однажды не очнулась в водах океана. Она оказалась так глубоко под водой, что вверху не проглядывалась поверхность, хотя солнечный свет и заливал всё вокруг. Страха не было. Аури обнаружила, что может свободно дышать — а возможно, и вовсе не дышать, и что вода не причиняет ей никакого вреда. Наоборот, она словно бы парила в невесомости, вокруг был покой и тепло, и впервые за несколько дней боль исчезла. Потоки воды рядом с Аури изогнулись, поменяли течение, и соткали прекрасное женское лицо. Улыбаясь, эта девушка смотрела, как Айрин парит в воде. А затем рядом с ней разгорелся яркий свет.

— Это — мои извинения — мягко прошептал голос.

Тепло коснулось груди Роу, прогоняя боль и жар из тела.

— Это — Её благодарность.

Аури чувствовал, как свет окутывает её лицо.

— А это — продолжил голос — Мои ожидания. Мои надежды и вера в тебя, Айрин.

Свет коснулся ног девушки.

— Не подведи меня, Девочка из Бездны — произнёс голос, и Аури уснула — на этот раз сном без сновидений.

Проснулась она от яркого света и осторожных прикосновений. Кто-то снимал повязку у неё с лица. С опаской Роу открыла глаза. Она лежала на кровати в своей комнате в доме Холдгрейвов, а вокруг неё стояли люди. Солнечные лучи не давали рассмотреть их в подробностях, но даже в силуэтах Айрин безошибочно угадала двух подруг — Валери и Элирию, и двух баронов — Холдгрейва и Велингвара. Повязками занимался незнакомый человек в одеянии доктора. Наконец он снял последнюю и покачал головой, разглядывая лицо Айрин.

— Невероятно, — прошептал доктор, а в следующий момент женская рука отодвинула его в сторону, и Валери проскользнула к Айрин. Она попыталась что-то сказать, но не смогла. Смеясь и плача, она уткнулась в плечо Аури, и та положила руку на вздрагивающие плечи. Элирия сумела удержать себя в руках, и, стоя рядом с покрасневшими глазами, счастливо улыбалась

— Невероятно — повторил доктор — Этого же не может быть.

— И вправду, удивительно, — покачал головой барон Холдгрейв. Велингвар молча осматривал девушку.

— Вы же сами видели, когда я менял повязки. Там же шрам был толще моего пальца! Там…

— Довольно, — Велингвар положил руку на плечо доктора — Вы видите, что на ней почти не осталось следов — значит, на то воля Света.

«Почти?»

— Дайте зеркало — попросила Аури. Элирия тут же протянула ей своё, и Айрин, отставив руку, принялась разглядывать своё лицо. Оно было целым. Оно оставалось красивым. Оно было почти как прежде. Почти — потому что теперь по нему тянулся едва видимый, с волос толщиной, белый шрам. Он начинался на лбу, пересекал его, разделял переносицу, далее переходил к губам, перепрыгивал с одной на другую, и по подбородку соскальзывал с лица. Аури содрогнулась, представив, как бы она выглядела без… Русалки?

— А что с её рукой? И ногой? — Велингвар оставался самым хладнокровным в этой комнате. Доктор, очнувшись, откинул одеяло и принялся сматывать остальные повязки. Под ними обнаружились точно такие же шрамы — на плече и бедре.

«Ну вот как так-то!» — с недовольством подумала Аури и тут же, осознав всю нелепость своих чувств, откинулась на подушки, смеясь от облегчения.

— Вы только послушайте, как она веселится! — Валери подняла голову и Айрин заметила покрасневшие глаза, опухшие веки и бледность подруги — А нам, между прочим, было совсем не весело.

— Я просто очень, очень рада, что вы у меня есть — ответила Айрин, чувствуя, как её захлестывает волна любви и нежности — Вы даже не представляете, как сильно я вас обоих люблю.

— Ну вот — сердито произнесла Валентина и закрыла лицо руками. А затем, не выдержав, снова уткнулась в постель — Да что б тебя, Аури! — приглушенно воскликнула она сквозь слёзы и стукнула кулаком по постели — Как же ты меня бесишь!

Тут же Холдгрейв начал выводить гостей.

— Ну все, довольно, довольно — барон едва ли не выталкивать посетителей из комнаты — Вы ещё успеете наговориться. А сейчас больной нужнее покой и отдых.

— До она же здорова! — пыталась протестовать Валери, но, уступая настойчивости хозяина, вышла из комнаты.

— А всё равно, это просто чудо — услышала Айрин голос доктора, прежде чем дверь закрылась.

— Чудо, которое не повторится дважды — мрачно отозвалась Аури.

Тем временем Холдгрейв, оставшись в комнате один, подошёл к постели и сел на край.

— Послушай, Айрин… ты ведь и вправду хорошо себя чувствуешь?

— Прилично, — осторожно кивнула Аури.

— Послушай… мы многим тебе обязаны. Нет, нет, не спорь. Ты сделала для нас больше, чем… чем я могу осознать. И потому обещаю, я достойно вознагражу тебя. Но… я должен попросить тебя ещё об одной услуге. Видишь ли… — барону было трудно говорить, но он упрямо продолжал —