Современники искренне считали св. Льва благороднейшим из бывших до него царей. Он был грозен для врагов, но милостив к подданным. Кафолическая Церковь совсем не случайно прославила св. Льва I Великого. Как отмечают историки, православие и благочестие императора выразились в трех аспектах: 1) законодательстве; 2) отношении к св. Даниилу Столпнику и 3) в отношении к еретикам[1028].

В 467 г. император приказал проводить христианские праздники без работ, и чтобы, кроме того, они не были оскорбляемы игрой на свирели, гитаре и других музыкальных инструментах. По идее царя, продолжавшего традиции своих великих предшественников, все государство превратилось бы в монастырь, чему, разумеется, помешали старые народные языческие пристрастия, так что во многом царский закон остался благим намерением. А в 468 г. последовал указ святого царя, по которому только православные христиане могли в будущем занимать государственные должности в администрации и суде. Кроме того, вышедшим в следующем году законом запрещалось работать в воскресные дни, включая судопроизводство и арест должников.

Личное благочестие царя проявилось в его отношениях со св. Даниилом Столпником, сирийским отшельником, поселившимся с 465 г. близ Константинополя. Жизнь подвижника Православия была чрезвычайно тяжела, и однажды зимой он чуть было не замерз. Узнав об этом, император пришел к нему и на коленях просил разрешение для установления навеса над ним. По его приказу патриарх Константинополя Геннадий рукоположил Столпника в пресвитеры. Однажды, проезжая мимо столпа, царь был сброшен своим конем наземь. В письме к святому подвижнику он так объяснял свое падение: «Виновник моего бедствия – я сам, потому что дерзнул перед твоими очами сесть на коня, а не отошел подальше от святого столпа твоего». Но и св. Даниил уважал царя и пророчествовал ему рождение сына (обстоятельство, далее не раскрытое в истории), неудачное нападение вандалов на Александрию и великий пожар в Константинополе в 469 г., когда царь и царица с трудом спаслись, а большая часть города выгорела. Великий святой предрекал Империи тяжелые бедствия и просил совершать дважды в неделю соборные молитвы, чтобы смягчить его.

В 469 г. произошло другое знаменательное событие: перенесение ризы Пресвятой Богородицы, приобретенной у одной благочестивой иудейки в Иерусалиме. Она была водворена во Влахернский храм, сооруженный еще св. Пульхерией, и стала одной из самых знаменитых и чтимых святынь Константинополя[1029].

Благочестивый по своей натуре, святой царь был известен как радетель Православия и правды. Начинал он свой рабочий день с посещения статуи Питтакии, поставленной сестрой императора Евфимией. Она была незамужней женщиной, жила благочестиво и благоразумно. Император посещал статую вначале еженедельно, а потом ежедневно, и принимал от стражей, поставленных возле нее, переданные прошения, немедленно накладывая на них резолюции, а после передавал ответы просителям[1030].

Не получив высокого образования, св. Лев тем не менее покровительствовал наукам и образованию. Он как-то заметил на упрек за пожалование большой суммы денег философу Эвлогию (мол, лучше употребить эти деньги на солдат): «Дай Бог, чтобы в мое время жалованье воинов было даваемо ученым!»[1031]

Пусть не всегда эффективные, но последовательные действия царя вели к полной христианизации Римской империи и формированию православной политической культуры. А личные поступки императора давали прекрасный образец для его подданных идеала православного василевса и подвига служения Церкви и государству.

«Симфония властей» выросла не на ровном месте, а благодаря усилиям, систематически предпринимаемым благочестивыми Римскими императорами, не последнее место среди которых занимает и св. Лев.

Как ни старался св. Лев I Великий вернуть к управлению Римской империей национальные элементы, его план не мог быть реализован вследствие чрезвычайного малолетства наследника. Не прошло и месяца со дня смерти императора, как Лев Младший объявил своим соправителем собственного отца Зенона, и 9 февраля 474 г. на ипподроме прошла коронация нового царя. Полагают, что инициатива 6‑летнего царя была подготовлена его бабкой Вериной и матерью св. Ариадной, но, как кажется, и они выступили всего лишь орудиями замысла Зенона, которому очень хотелось сесть на трон Римских императоров, но нужно было соблюсти хотя бы видимость приличия.

Мальчику императору не удалось оставить хотя бы какой-то след в истории – к несчастью, в этом же году, через 9 месяцев после начала соимператорства с отцом, 17 ноября 474 г. он умер от болезни, хотя, конечно, нашлись люди, утверждавшие, будто сам Зенон приблизил его смертный конец. По-видимому, это необоснованное обвинение: даже для дикого исавра сын всегда оставался сыном, да и никаких помех царствованию Зенона он причинить не мог.

Нельзя сказать, что новый царь восточных римлян (византийцев) давал большие надежды своим подданным. Его упрекали в неспособности вести войну, расточительности, называли «рабом удовольствий»[1032]. Тем не менее его дипломатия оставалась, как это всегда было у римлян, на высоте, и в том же году патриций Севир заключил удачный договор с вандалами, вследствие чего опасность их вторжения на имперские земли на время перестала существовать. Более того, смелый и умный Севир умудрился завязать добрые отношения с королем вандалов, и тот отпустил домой всех пленных римлян. Одновременно с этим Зенон укрепил отношения с готами, по-прежнему представлявшими серьезную угрозу. Римский военачальник Ираклий, которому в последнем походе против вандалов предоставлялась одна из первых ролей, но попавший в плен, был выкуплен Зеноном у варваров. Впрочем, этот полководец не смог более послужить своими талантами Империи – по дороге домой он был убит несколькими готами[1033].

Возможно, Зенон был не самый блестящий царь за историю Римской империи, но, очевидно, и не самый худший. Он не был жестоким от природы и умел совладать со своим гневом. Честолюбивый Зенон нередко совершал грубые ошибки, желая показаться во всем блеске перед столичным людом. Конечно, ему недоставало опыта в делах государственного управления и знаний тоже. Однако вместе с тем он был совсем не жаден до денег и легко с ними расставался. Его успехи были бы заметнее, если бы Зенон не имел неосторожность разделить свою власть с неким фаворитом Севастианом. Этот сановник продавал и перекупал должности без всякой меры и был чрезвычайно корыстен[1034]. Нетрудно догадаться, что все упреки в подобной практике целиком падали на голову императора.