его воли, распадаются, вновь становясь частью вещественной сферы. (Если, разумеется, холстовик не мертв, в каковом случае он не может сделать ничего, ибо делание свойственно лишь живущим.)

О плотности холста

Насколько плотен холст? Поскольку он содержит в себе все возможные вещи и все возможные принципы, размещенные внутри него во всех возможных местах, и поскольку холстовик заполняет собой все оставшиеся зазоры, делая невозможное возможным, мы можем заключить, что холст обладает наибольшей возможной плотностью, ибо если бы это было не так, что бы препятствовало холстовику занять и остающееся пространство? Любая вещь, менее плотная, чем это для нее возможно, должна согласно закону природы иметь в себе некоторое свободное пространство, и если бы такое пространство оставалось в холсте, это было бы то самое место, где пребывал бы холстовик. Следовательно, в холсте нет ничего, помимо чистейшей и абсолютной твердости.

О том, может ли холст быть изменен

Как в таком случае можно говорить о подверженности холста манипуляциям, наподобие тех, какими занимаются манипуляторы холста, или как может холст иметь определенные состояния, чтобы запечатлевать их в заклинаниях, ведь нечто, состоящее из всего и обладающее абсолютной плотностью, не способно меняться либо двигаться и может быть описано лишь как нечто единое и твердое? Если нечто обладает абсолютной плотностью и неизменяемостью, не следует ли из этого также его единообразие? Так считают монисты, говорящие, что мир состоит из единого вещества; однако можно доказать, что такое представление ложно, ведь в сферах творится магия, а это требует двух названных выше условий, каковые были бы невозможны, если бы монисты были правы.

О том, как холст может быть изменен

Как же в таком случае возможно, чтобы холст, будучи абсолютно плотным, все же мог подвергаться изменениям? Это становится возможным благодаря времени, которое движет холст, как прилив движет море, а также основе, которая является для холста тем же, чем холст является для сфер. Если представить себе холст как совершенный кусок материи, то основа будет проявляться в том, как этот кусок сложен или свернут или превращен в одежду благодаря искусству портного. Каким образом это происходит, мы никогда не узнаем, ибо лишь холстовик может знать или чувствовать основу. Мы нечувствительны к ней, как нечувствительны и к холсту; но это должно быть так, как описано, ведь для ткани, изготовляемой на ткацком станке, требуются как продольные, так и поперечные нити. Те и другие необходимы для того, чтобы станок выполнил свою задачу, и если бы не было поперечных нитей, то что бы удерживало вместе продольные? Ничто – таков ответ; и таким же образом без основы ткань мироздания распалась бы, превратившись в кучу нитей – спутанных, бесформенных, бесполезных. Этим также объясняется то, что холстовик имеет мужской пол (о чем свидетельствует его труп), а основница должна иметь женский, поскольку каков был бы смысл существования одного без другого? Целое состоит из двух противоположных вещей, слитых воедино.

О том, где в холсте пребывают принципы

Если все вещество и вся энергия всех возможных вещей воплощены в холсте и действуют через него и все же холст не принадлежит к вещественной сфере, то где в таком случае пребывают в нем принципы, принадлежащие к невещественной сфере? Ответ гласит, что они располагаются повсюду и проникают во все, исключая холстовика (и то не полностью; но ряд принципов, содержащихся в теле холстовика, тождественны его воле, и никакие другие принципы не имеют туда доступа), поскольку они не обладают измерением, а лишь умозрительно разделены между собой.

О размере принципов

Если допустить, что вещество делимо вплоть до исчезающе малой величины, то даже такой крошечный атом вещества может содержать в себе все возможные принципы, какие только существуют в мире, а также все возможные принципы, какие могли бы существовать, но не были явлены, а посредством холстовика также и все невозможные принципы, поскольку вещь, не обладающая таким свойством, как размер, вовсе не нуждается в пространстве, чтобы в нем пребывать, так что она может пребывать всюду. Ввиду сказанного принципы подобны цвету какого-либо объекта, выражая его, но не содержась в нем. Красная вещь является красной не потому, что она покрыта множеством мельчайших неразделимых красных пятнышек, но потому, что обладает качеством «красного», распознаваемым для глаза. Таким образом, в холсте вещество обладает качеством всех принципов, что, однако, не значит, будто оно обладает ими равномерно, поскольку то, что эти принципы присущи веществу, которое было или могло быть задействовано в любой из сфер, помимо невещественной сферы, приводит к тому, что такие принципы оказываются более свойственны одним местам в холсте, нежели другим.

О принципах, присущих холстовику и являющихся выражением его воли

В тех местах в холсте, где пребывает холстовик, находятся те принципы, что выражают его волю, а все прочие остаются непроявленными. Так холстовик содержит в себе «милость», но не «злобу», которую он отторгает своей волей. Иные говорят, что в этом и состоит источник зла, проявляющегося в вещественной сфере, ибо если холстовик исторгает его из себя, то, следовательно, оно должно в большей степени концентрироваться в тех частях холста, которые не являются холстовиком, и потому дурные мысли, дурные поступки, дурные намерения более присущи остальной части мироздания. Также из сказанного мы можем заключить, что холстовик одновременно и знающ, и несведущ: он знает о том, что ему присуще, и не имеет представления о том, что таковым не является. Более того, его знание относится к тем вещам, которым он желает существовать, но не к тем, существования которых он не желает, и именно так стало возможным его убийство: он не знал того, что было противно его воле, иначе самим тем, что он содержал бы это в себе, он подвергся бы осквернению или вверг бы все сферы в хаос, навязав им согласие с принципами, несовместимыми с его благостью.

О вещах, которые холстовик не содержит в себе, и хаосе, из них проистекающем

Также холстовик не содержит в себе и сочетаний принципов, которые являются пагубными и которые он иначе мог бы, ввиду своего согласия с холстом, осуществить во всех сферах посредством энергии Искры. Из таких принципов, однако, происходят все соперничающие с ним боги, представления и манипуляции холста, ведь поскольку они все же существуют и находятся за пределами его понимания, достаточно лишь небольшого нарушения его концентрации (если его воля задействована в другом месте), чтобы они воплотились, скажем, в вещественной сфере посредством излишков энергии Искры, являющихся, подобно выделениям организма (поту, моче, испражнениям, дыханию),