рекомендовать Ю. В. Андропова на должность председателя Президиума Верховного Совета СССР, что и было сделано буквально через день на ближайшей сессии Верховного Совета. В связи с этим часто возникал вопрос, почему же это решение не было принято сразу после ухода из жизни Л. И. Брежнева и на протяжении восьми месяцев обязанности главы советского государства в статусе и.о. председателя ПВС СССР исполнял В. В. Кузнецов. Но дело в том, что главой ПВС СССР мог быть избран только тот, кто не менее шести месяцев был членом Президиума Верховного Совета, а Ю. В. Андропов получил такой статус только в декабре 1982 года.

Как утверждают ряд мемуаристов и историков, в частности М. С. Горбачев и Р. Г. Пихоя, на этом же Пленуме ЦК «старая гвардия» во главе с К. У. Черненко попыталась взять реванш. По их мнению, таким реваншем якобы стал доклад К. У. Черненко «Актуальные вопросы идеологической и массово-политической работы партии», который был выдержан «в последовательном брежневском духе», так как готовился в аппарате «верного сусловца» М. В. Зимянина. Этот доклад настолько не понравился Ю. В. Андропову, что, вопреки заведенному порядку, вечернее заседание Пленума вел не К. У. Черненко, а М. С. Горбачев, который де-факто уже стал правой рукой генсека[1304]. Эту версию отчасти поддержал и черненковский помощник В. В. Прибытков, который утверждал, что именно тогда «по степени доверия» генсека вторым человеком в партии стал М. С. Горбачев, а К. У. Черненко незаметно оказался в «ссылке без ареста»[1305]. Между тем уже 21 июня 1983 года был избран новый первый секретарь Ленинградского обкома партии Лев Николаевич Зайков (в прошлом директор крупного оборонного предприятия), который с июня 1976 года работал главой Ленинградского горисполкома и числился на «хорошем счету» в аппарате ЦК. Правда, в отличие от его предшественника, в состав Политбюро его пока не ввели.

Тем же летом 1983 года по инициативе Ю. В. Андропова выходит несколько документов, связанных с первыми шагами в реализации его экономической программы, в том числе Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР № 659 от 14 июля 1983 года «О проведении экономического эксперимента в ряде министерств по расширению хозяйственной самостоятельности в планировании и хозяйственной деятельности и по усилению ответственности за результаты своей работы» и № 814 от 18 августа 1983 года «О мерах по ускорению научно-технического прогресса в народном хозяйстве»[1306], Постановления ЦК КПСС, Совета Министров СССР и ВЦСПС № 744 и 745 от 28 июля 1983 года «Об усилении работы по укреплению социалистической дисциплины труда» и «О дополнительных мерах по укреплению трудовой дисциплины»[1307] и Постановление Совета Министров СССР № 1479 от 1 августа 1983 года «О создании Комиссии по руководству экономическим экспериментом»[1308], на основании которого на ограниченный хозрасчет с правом директоров предприятий по договорам брать заказы «со стороны» были переведены 1850 предприятий Украины, Белоруссии и Литвы[1309].

Тем временем в августе 1983 года во время планового отпуска в Крыму у К. У. Черненко, вкусившего за ужином копченную ставриду, присланную в дар от В. В. Федорчука, случилось острое пищевое отравление, которое привело к тяжелейшей интоксикации всего организма[1310]. При тотальном контроле всех продуктов в Спецлаборатории 9-го Управления КГБ, которое отвечало за охрану всех высших должностных лиц, это выглядело более чем странно, тем более что никто из членов семьи, в том числе супруга и сын Анна Дмитриевна и Владимир Константинович не «отравились» этой рыбой. По свидетельству Е. И. Чазова, К. У. Черненко поразила тяжелая вирусная инфекция, которая на фоне сердечной и легочной недостаточности привела к тому, что «положение было настолько угрожающим, что речь шла о возможной гибели второго человека в руководстве страны». И хотя К. У. Черненко сумел побороть этот недуг, после перенесенной болезни его здоровье настолько пошатнулось, что сам Е. И. Чазов поставил вопрос о его переводе на инвалидность и отставке с постов члена Политбюро и секретаря ЦК[1311]. Этот вопрос предполагалось решить уже на ближайшем Пленуме ЦК, однако последующие события так и не позволили реализовать «коварный» план главного кремлевского эскулапа.

А между тем летом 1983 года Ю. В. Андропов продолжил разгром «узкого рабочего кабинета» в ЦК, в состав которого, по утверждению В. А. Медведева, в брежневские времена входили Управляющий делами ЦК КПСС Г. С. Павлов, заведующие тремя отделами — общим, пропаганды и науки и учебных заведений — К. М. Боголюбов, Е. М. Тяжельников и С. П. Трапезников и первый заместитель Отдела оргпартработы Н. А. Петровичев[1312]. Е. М. Тяжельникова еще в конце 1982 года сослали послом в Бухарест, К. М. Боголюбова пока не тронули из-за близости к К. У. Черненко, а трех других ждала иная участь. Н. А. Петровичева перевели на пост главы Госкомитета по профтехобразованию, а Г. С. Павлова и С. П. Трапезникова вообще спровадили на пенсию. Теперь Управление делами ЦК возглавил горбачевский выдвиженец — первый заместитель заведующего Сельхозотделом ЦК Николай Ефимович Кручина, должность заведующего Отделом науки и учебных заведений занял ректор Академии общественных наук при ЦК Вадим Андреевич Медведев, ставший затем одним из «прорабов» и идеологов горбачевской перестройки, а первым заместителем Е. К. Лигачева в Отделе оргпартработы стал Евгений Зотович Разумов, работавший там на посту заместителя И. В. Капитонова аж с 1967 года[1313].

Тогда же серьезной чистке были подвергнуты все союзное правительство и региональные партийные структуры. Всего за год с небольшим в отставку и на пенсию были отправлены два заместителя главы правительства В. Н. Макеев и И. Т. Новиков, 18 руководителей союзных министерств, в том числе министры тяжелого и транспортного машиностроения В. Ф. Жигалин, энергетического машиностроения В. В. Кротов, путей сообщения И. Г. Павловский, сельского строительства С. Д. Хитров, судостроительной промышленности М. В. Егоров, мясомолочной промышленности С. Ф. Антонов и внутренней торговли А. И. Струев, а также 37 первых секретарей обкомов и крайкомов партии, в частности Архангельского — Б. В. Попов, Волгоградского — Л. С. Куличенко, Липецкого — Г. П. Павлов, Калининского — Н. С. Коновалов, Ивано-Франковского — И. И. Скиба, Витебского — С. М. Шабашов и Бухарского — А. К. Каримов.

Одновременно по указанию Ю. В. Андропова органы Генпрокуратуры, КГБ и КПК при ЦК начали оголтелую борьбу с номенклатурной коррупцией. Удар сразу наносился по ряду ключевых структур, где, по мнению Ю. В. Андропова, не только процветало взяточничество, но и прочно окопались самые опасные враги: по бывшему руководству МВД СССР во главе с Н. А. Щелоковым, по руководству Краснодарского края, где продолжали править бал выдвиженцы С. Ф. Медунова, по Московского горкому партии, где всецело властвовал член Политбюро ЦК В. В. Гришин, и, наконец, по руководству Узбекистана, где без малого четверть века безраздельно правил Ш. Р. Рашидов. Из всех этих громких дел особую известность приобрело «узбекское дело», которому посвящено немало разных работ, в том числе и откровенно лживых и заказных[1314]. Хотя в последнее время вышли и некоторые довольно объективные труды, в частности книги известного историка и публициста Ф. И. Раззакова[1315].

Как утверждает Е. К. Лигачев, который имел прямое отношение к раскрутке «узбекского дела», инициатором его возбуждения стал руководитель Сектора среднеазиатских республик Отдела оргпартработы Виктор Ильич Смирнов,