Европы, и в частности Англией, подвергавшейся в те времена нападениям и завоеваниям норманских конунгов.

Мы уже знаем о героях Эдмундовой саги, служивших на Руси у Ярослава и Брячислава; мы знаем о другом помощнике Ярослава Якуне, т. е. Гаконе, который после неудачной Лиственской битвы вернулся к себе на родину, но его племянник, варяг Шимон, пошел по стопам дяди, который, кстати, изгнал его, и пришел на Русь к Ярославу, и тот «его же приим, в чести имяше и дасть того сынови своему Всеволоду, да будет старей у него; приа же велику власть от Всеволода». Это был отец знаменитого Георгия Шимоновича, опекуна Юрия Долгорукого[754]. Cлужит у Ярослава Эйлиф, сын Рагнвальда[755]. Изгнанный Канутом в 1029 г. прибывает на Русь, к Ярославу, Олаф Святой (Толстый), норвежский, а с ним вместе его сводный брат Гаральд и Рагнвальд, сын ярла Бруси, и множество других викингов[756]. Возвращаясь на родину в 1030 г., Олаф Святой оставил на попечение Ярослава и Ингигерд своего маленького сына Магнуса. Князь и княгиня окружили его заботой. Когда в 1032 г. норвежские вожди явились в Киев просить Магнуса стать их королем, Ярослав и Ингигерд отпустили его, но взяли с норвежцев клятву быть верным Магнусу. С их помощью Магнус стал норвежским королем. Мы уже знаем, что вторично Ярослав был женат (первой женой его была Анна) на дочери шведского короля Олафа — Ингигерд (Ирине). Быть может, в 1016 г. в составе ее свиты и прибыли на Русь Эдуард и Эдвин, некоторое время после бегства из Англии жившие в Швеции. В 1031 г. на Русь приехал брат Олафа норвежского Гаральд Гардрад (Смелый), сын Сигурда, знаменитый викинг. Саги рассказывают о том, как после гибели своего брата в битве при Стикклестаде (1030 г.) Гаральд Гардрад уехал на Русь, принимал участие в войнах Ярослава с ляхами (Laesum) в 1031 г., а затем отправился в Константинополь, Миклагард, где и вступил в русский отряд, сражавшийся в то время, как мы уже знаем, в Малой Азии. Гаральд сражался в Сарацинской земле, Серкланде, в Сицилии, бок о бок с русскими и своими соотечественниками — норвежцами — под руководством Георгия Маниака, которого саги по-русски именуют «Гиргир» или «Гирги», брал в 1034 г. вместе с другими воинами русско-норманского происхождения Эдессу и Перкри, ходил в «Блааландию», страну негров, на Нил, в Александрию, совершил паломничество в Иерусалим. В 1040 г. мы застаем его норманский отряд в битвах с болгарами, в Солуни. С его именем связаны знаменитые рунические надписи на Пирейском льве, где он выступает под именем Гаральда Высокого. Он принимал участие в ослеплении императора Михаила V Калафата в 1042 г. и вскоре после этого вернулся в Киев. Саги о Гаральде говорят, что все эти подвиги он совершил для того, чтобы «русская девушка с золотой гривной» — Елизавета (Ellisif) Ярославовна — перестала его презирать и согласилась стать его женой. Как истинный рыцарь, он пошел за море, чтобы мечом прославить свое имя и добыть «на вено» за Елизавету бесчисленные богатства. Во всяком случае из Миклагарда Гаральд снова попадает в Киев, женится на Елизавете Ярославовне и уезжает на север, где вскоре становится норвежским королем[757].

Мы закончили свой обзор внешних сношений и международных связей Киевской Руси времен Ярослава Мудрого. Русь стремительно шла вперед. Смело и решительно выступила Русь на арену мировой дипломатии и международных сношений и повелительно заняла свое место в семье христианских государств Европы.

Русь не отгородила себя китайской стеной от Запада. Она вступила в сношения с Западом, торговала с ним и воевала, заключала дипломатические браки и политические союзы, совершала совместные походы и воспринимала культуру западных стран, принимала и направляла посольства.

Но огромная и могучая Киевская держава не шла на поводу у Европы. Она не была отсталой страной, и поэтому ей особенно нечего было заимствовать. Она во многом стояла выше Скандинавии, Польши, Венгрии и мало в чем уступала странам далекого Запада. Недаром Киев, по Адаму Бременскому, — «соперник Константинополя» и лучшее украшение «Греции»; недаром Титмар Мерзебургский говорит о нем как о крупнейшем городе, подлинном мировом центре; недаром норманны восхищались богатой, усеянной городами Гардарикой, а Теофил, говоря о расцвете ремесел и искусства, среди стран, особенно прославившихся ими, отмечает Византию и Русь.

Международное положение Руси укрепляется и удельный вес ее в системе государств Европы и Востока неизмеримо возрастает. Свидетельством этого является развитие зарубежных связей Руси. Пусть приведенные нами сведения, касающиеся дипломатических отношений и брачных союзов, отрывочны и скудны, но они являются свидетельством постоянно растущих и крепнущих международных связей Руси. И не является ли показательным то, что в знаменитой битве при Гастингсе из трех Гаральдов, участвовавших в ней, два были тесно связаны с русской княжеской семьей? Один был мужем Елизаветы Ярославовны, а другой — отцом жены Владимира Мономаха Гиты Гаральдовны.

И огромной силой и верой в Русь дышат слова первого из русских митрополита Иллариона, величайшего писателя, публициста и патриота своего времени, обращенные к старым русским князьям: «Похвалим же и мы по силей нашей малыми похвалами великая и дивная сотворившего, нашего учителя и наставника, великого кагана нашея земля Владимира, внука старого Игоря, сына же славного Святослава, иже в свое лета владычествующа, мужьством же и храбрьствомь прослуша в странах многах и победами и крепостию поминаются ныне и словуть. Не в худе бо, и не в неведоме земли владычьствоваша, но в русьской, яже видима и слышима есть всеми коньци земля». «Кого бо тако бог любит, яко же нас возлюбил есть, — восклицает Илларион, — кого тако почел есть, якоже ны прославил есть и вознесл? Никого же!» И эти слова его в известной степени отражали представление русского человека о той роли, которую играла Киевская держава в политической жизни тогдашнего мира.

Несколько слов о самом Ярославе.

Работы Д.Г. Рохлина, В.В. Гинзбурга и М.М. Герасимова, связанные с изучением скелета Ярослава Мудрого, обнаруженного в Софийском соборе в Киеве, дают нам представление о внешнем облике Ярослава. Выше среднего роста, среднего телосложения, прихрамывающий с детства, что не мешало его ратным подвигам, впоследствии Ярослав получил тяжелую травму, на всю жизнь сделавшую его «хромцем», и это способствовало превращению его из князя-воителя в князя-строителя, «книжного» человека, законодателя, тем более что такого рода его деятельность была обусловлена историческим развитием древнерусской государственности. По расовому признаку Ярослав принадлежал к славянам типа словен и северян, причем в нем сочетаются признаки северного, славянского или нордического типа, с признаками короткоголового населения юга Руси, характерного еще для сарматских времен.