Он вполне мог бы сравниться с мертвым капитаном корабля-призрака.

Корма каравеллы очистилась. Барли и Святоша удерживали лестницы под напором атакующих снизу. Другие матросы швыряли разные предметы в толпу на главной палубе. Я решил подобрать свои стрелы, прежде чем какой-нибудь идиот их растопчет, и пошел на корму.

Шум стоял оглушительный: воинственные вопли, лязг оружия, крики боли. Офицеры и сержанты выкрикивали противоречащие друг другу приказы. Борта кораблей скрежетали друг о друга под ударами волн. А Старик безумно хохотал на корме. Мы с ним единственные остались на борту.

– Отлично, как всегда, – кивнул он.

Я небрежно пожал плечами и, когда кормовые надстройки сошлись вместе, прыгнул – но, поскользнувшись в луже крови, упал, ударившись головой о борт.

Колгрейв снова расхохотался.

Когда я наконец очухался, все уже заканчивалось. Горстка солдат обороняла люк в передней части корабля. Большинство наших сбрасывали за борт трупы, алчно глядя на люк, из-под которого доносился женский плач. Святоша и Барли готовились к последнему броску.

Шатаясь, я поднялся, собираясь помочь несколькими точными выстрелами.

Дьявол! Моя голова! А фрейландский корабль, похоже, сильно раскачивало.

И это – не только игра воображения. Приближался шторм. До него оставалось несколько часов.

Вполне достаточно, чтобы отдохнуть. И найти грог.

V

Это была хорошая схватка. Я потягивал грог из большой кружки, которую нашел в каюте фрейландского капитана. Наши парни серьезно не пострадали: множество порезов и ссадин, кто-то ушиб голову, кто-то сломал палец – ничего особенного. Вероятно, боги действительно, как заявлял Колгрейв, были благосклонны к нашей миссии и редко позволяли, чтобы с кем-то из нас что-то случилось.

Матросы развлекались от души на главной палубе. Двенадцать женщин – настоящая принцесса и фрейлины. Как сказал Вельбот, мы сорвали крупный куш. Девственник, судя по всему, больше таковым не являлся. Оставив свою добычу, он вскарабкался на снасти фрейландского корабля и отплясывал на рее, голый ниже пояса.

Уверенность в себе и бесстрашие были главными его талантами, которыми он порой чересчур уж хвастался.

Ко мне на корму подошел Вельбот, держа под мышкой бочонок бесценного даймиельского бренди, а под другой – атласную женскую подушечку.

– Похоже, для него это очередной удар. – Он кивнул в сторону Колгрейва, который продолжал расхаживать по корме «Дракона», что-то бормоча и проклиная судьбу, не дававшую ему найти Тот Самый корабль.

К нам присоединился Умник, вопросительно глядя на Вельбота. Вельбот пожал плечами.

Умник нашел несколько новых книг.

– Шторм приближается, – заметил он.

Вода стала голубовато-серой, покрывшись белыми пятнами и полосами. Волнение усиливалось.

– Похоже, будет дьявольски сильная буря, – предположил я. – Судя по тому, как она медлит.

Следующим явился Маленький Мика, полуголый и мокрый от пота.

– Та пухленькая не так уж и плоха, – ухмыльнулся он.

С собой у него было несколько фунтов золота и серебра. В свое время мы набрали его столько, что использовали в качестве балласта. После того как найдем и уничтожим Тот Самый, мы намеревались вернуться на берег богатыми, словно принцы.

– Этот придурок Малыш когда-нибудь шею себе свернет.

Малыш прыгал на одной ноге на конце реи, испуская струю мочи в пространство между кораблями. Неожиданно он дико заорал, выбросил вверх руку, ударился о рею задом и рухнул в воду, размахивая руками и ногами. Он плюхнулся на живот, и моряки взревели от хохота. Корабли накренились друг к другу. Все, кто не был занят другими делами, столпились у борта.

– Я же говорил…

– Тихо! – Старик пристально вглядывался в даль единственным глазом. Я тоже их увидел – выходящих из шторма, достигшего суши к северу от нас. – Два корабля. Драккары. Тролледингцы.

До них было не больше трех миль. Заметив нас, они изменили курс, и стали отчетливо видны их надутые ветром паруса. Один – черный, с алой головой волка. Второй – с желто-красными полосами и изображением черного топора.

Они, несомненно, преследовали нас, уже ставя щиты на планширы и спуская паруса. Они действовали быстро и со знанием дела, как и подобает бывалым воинам.

И наверняка обменивались злорадными замечаниями о том, что поймали противника со спущенными штанами.

Старик ревел и рычал. Из его слов мало что можно было понять, но матросы, хоть и пьяные, тут же отозвались. Груды награбленного полетели с корабля на корабль. Толстяк Поппо сбросил с себя голую принцессу, и она взвизгнула, приземлившись на изящный зад. Худой Тор со смехом оставил мокрый и темный от вина поцелуй на нежных юных губах принцессы и отшвырнул ее назад. Когда Толстяк попытался возразить, он врезал ему затрещину.

– Пора поджигать, – сказал Умник и многозначительно посмотрел на Вельбота.

Мой друг Вельбот бросился следом за ним вниз по трапу.

Несколько мгновений спустя абордажные сабли уже рубили канаты. Держа в одной руке лук и стрелы, а в другой – полупустую кружку, я наблюдал, как палубная команда ставит паруса, спотыкаясь о трофеи.

Когда волны в очередной раз наклонили корабли друг к другу, я небрежно шагнул через борт, не расплескав ни капли содержимого кружки.

– На полубак! – прорычал Колгрейв. Я кивнул. – Сперва «Волчью голову».

Я был не настолько пьян, чтобы забыть, какой корабль где, прежде чем они спустили паруса.

Старик собирался сражаться. Конечно – он всегда сражался и сражался бы, даже если бы ему противостоял весь проклятый итаскийский флот. Он верил в свою миссию и в то, что непобедим, ибо боги на его стороне.

Северян отделяла от нас всего миля, когда мы наконец сдвинулись с места. Их весла работали с точностью ног сороконожки.

Мастерам своего дела не требовался барабанщик, чтобы поддерживать ритм. Они – бывалые воины.

Над фрейландским кораблем поднялся дым. Голые женщины умоляюще протягивали к нам руки.

– Он не горит как следует, – сказал Мика, который пошел следом за мной на корму.

Когда мы оказались достаточно далеко, женщины забегали по палубе с ведрами.

– Умнику и Вельботу лучше не попадаться Старику под руку, – ответил я.

Колгрейву это вряд ли понравится.

Капитан проложил курс в открытое море, в сторону шторма, поперек курса тролледингцев. Любой, пытавшийся бежать, сделал бы то же самое, надеясь уйти от первой атаки и нырнуть в шторм, прежде чем его нагонят. Корабль с топором на парусе сменил курс, намереваясь отрезать нам путь к отходу и маневрируя так, чтобы иметь возможность взять нас на абордаж с обоих бортов. Нас разделяло меньше полумили.