Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Янка, я … – и тут же осёкся, на него огромными глазами смотрела Оксана.
– Твою мать, – сказал он, поставив бутылку шампанского на стол, и облокотился спиной об дверь. Что тут делает его бывшая?
– Блин, Глебыч, какого хрена ты врываешься без стука? Испортил мне маникюр, – сказала Яна, смотря на смазанный ноготь.
– Яночка, я сейчас всё исправлю, – сказала Оксана, а у самой дрожали руки.
– Хорошо не шугаринг, – взял себя в руки Глеб, – а то бы выдрали тебе то, что не нужно.
– Я тебе сейчас об башку твоё шампанское разобью.
Оксана сосредоточилась на ногтях, но кровь ударила ей в голову, стучало в висках. Яна, когда успокаивала её, говорила, что они знакомы с Глебом, потом эта вечеринка с его бывшими жёнами/любовницами, но здесь она никак не ожидала его встретить. Она только немного пришла в себя, прошло полтора года, с трудом, но понемногу начала забывать его. И вот он здесь, небрежно сбросил кожаную куртку, под белой рубашкой играют мышцы рук, он такой красивый, и её рана снова закровоточила. Яна увидела, что у Оксаны глаза полны слёз, и с упрёком посмотрела на Глеба. Ну что, добился? Глазами спросила она его, Глеб пожал плечами в ответ, мол, я ж не знал.
– Ну что, девочки? Шампанского? – открывая бутылку, спросил Глеб.
– Я за рулём, – выдавила из себя Оксана.
– Да ладно, пятница, расслабься немного.
Оксана зло посмотрела на него. Он предлагает ей расслабиться? Да она вся как клубок нервов, скорее бы закончить маникюр и уйти отсюда. Глеб разлил шампанское, и сам с бокалом развалился рядом на диване, положив под голову маленькую подушку, закинув ноги на спинку, и принялся рассказывать всякие истории, он явно не испытывал неловкости. Оксана посматривала на него и воспоминания невольно захлёстывали её, вспоминались руки, ласкающие её, губы, шепчущие безумные слова, как она любила повторять пальцем или губами рисунок татуировки, который начинался на плече и заканчивался на шее, за ухом. Как он может вести себя так естественно, как будто между ними ничего не было?
– Яночка, генеральная репетиция через полчаса, – сунула голову в дверь концертный директор.
– Зачем тебе репетиции? – спросил Глеб, – одно и то же поешь, неужели не запомнила?
– Свет надо выставить, звук, камеры. Что ты понимаешь?
– Слава богу, ничего. Во сколько освободишься?
– В семь часов концерт, часов до девяти, потом свободна.
– Ладно, заеду тогда к девяти за тобой.
– Мы закончили, я пошла, – Оксана собрала свои материалы.
– Пойдем, донесу твою сумку до машины, – предложил Глеб.
Яна сделала зверское лицо и показала Глебу кулак.
– Ну и тяжести ты таскаешь, – сказал Глеб, поставив сумку Оксаны в багажник, – ну ты чего, Ксю? Ты чего расстроилась?
Глеб взял её за подбородок и приподнял лицо. Голубые глаза наполнились слезами.
– Почему ты так поступил со мной?
– Малыш, что не так? Мы повстречались, я кажется ничем тебя не обидел, всё было хорошо, потом пришло время расстаться.
Честно говоря, прошло больше года, он и не помнил почему они расстались, что он ей говорил. После сумасшедшего лета с Маргаритой, он уж точно не мог помнить какого-то краткосрочного романа, да и сколько у него их было? Да и вообще столько всего было за этот год Индия, Таиланд, Марго, Вовка, больница, Машка, Диана. Но девчушка расстроена, надо её хоть немного успокоить.
– Я так любила тебя.
Оксана разревелась и прижалась к нему. Глеб чувствовал, как намокает от слёз его белая рубашка, как скользят по шее холодные пальцы, как они цепляются за ворот его куртки, как за спасательный круг.
– Что это у тебя? – спросила она, слегка отстранившись от него, указывая на шрам на шее. – Раньше не было.
– Производственная травма. Мне, правда, очень жаль, что так вышло, что ты так серьёзно ко всему отнеслась.
– Я столько выстрадала, если бы не Яна, если не тот её первый звонок после того, как я увидела тебя с другой, клянусь, я бы…
Глеб рывком прижал её к себе и прижался щекой к её щеке.
– Не смей, слышишь, не смей, не стою я твоих слёз, и прости меня, пожалуйста, за всё. Пора тебе начинать новую жизнь.
– Я хочу быть с тобой, я люблю тебя.
– Я несвободен. Да я и не тот, с кем бы ты могла быть счастлива.
Оксана отстранилась от него.
– Прости тогда, что повисла на тебе. Конечно, у тебя кто-то есть, по-другому и быть не может.
В субботу Диана приехала к Глебу, как они и договаривались. Но с удивлением не увидела привычного идеального порядка дома. Коробки, мешки…
– Заходи, детка, – услышала она его голос.
– Что всё это значит? – кивнула она на коробки.
– Квартира продана, переезжаю.
Диана молча опустилась на стул. Глеб начал чистить кофемашину.
– Сейчас доделаю эту адскую машину и сварю нам кофе.
– Помочь?
– Диана, ты опять у Димы в служанках состояла? Я всё сам умею, ты забыла?
Диана вспыхнула, но промолчала. Откуда ему знать, что ей приятна забота о мужчине? Для неё важно чувствовать себя нужной. А Глеб за всё время совместного проживание даже не дал ей ни разу отгладить его рубашку, либо сам, либо домработница. И в этой шикарной квартире, Диана всё время чувствовала себя не хозяйкой, а гостьей. И теперь он уезжает и вроде ей послышалась, что ОН ПЕРЕЕЗЖАЕТ, а не ОНИ.
– Но почему ты переезжаешь?
– Ну не только я, и ты тоже, хватит болтаться по съемным квартирам. Поживём в Комарово, выберем квартиру не спеша, ты её отделаешь по своему вкусу, я тебе полностью доверяю. А здесь слишком много нехороших воспоминаний, всё дышит моей матерью, хочу оставить всё за этими стенами. К чёрту старый дом, к чёрту эти коммунальные хоромы, к чёрту Петроградку! Ну что? Начнём новую жизнь? – спросил Глеб, подавая ей чашку. – Малыш, ты чего расстроилась?
– Ты, выросший и живший всю жизнь в центре, вот так просто уедешь с Петроградской стороны?
– Легко! Но это не самое главное событие в моей жизни.
Что у него за манера, нависать над ней? Она сразу теряется. Лучше бы им повременить, не торопиться, она
