дела. Он подумал о Махарбале, который командовал кавалерией Ганнибала. Ему следовало рассказать о нем Публию. Возможно, они придумают план, который поможет им в какой-нибудь битве — если только Махарбал все еще верен Массилии. Масинисса начал просчитывать возможные варианты. Если его армия одержит еще одну победу, он может привлечь к себе от десяти до пятнадцати тысяч нумидийцев. В принципе, нужно рекрутировать и ливийцев — из числа тех, кто еще не сгорел до угольков...

Как раз в этот момент вернулся евнух. Поскольку времени прошло не так уж много, Масинисса подумал, что Софонисба не приняла склянку. Затем он испугался, что римляне обвели его вокруг пальца и похитили ее. Хотя имелись и другие варианты. Возможно, слуга не нашел ее. Или он вернулся с просьбой изменить решение. Однако евнух доложил царю, что его супруга приняла предложенный дар.

— Что она сказала? — вскричал Масинисса. — Повтори мне все до единого слова!

— Она сказала, что принимает твой дар, хотя он сильно опечалил ее. Она сказала, что хотела бы умереть другой смертью, если судьба уготовила ей погибель сразу после свадьбы. Еще царица просила напомнить тебе рассказ о Балатуре. Ни один массилиот не способен хранить верность женщине. Она просила передать, что всегда любила тебя... Только ты был центром ее мира. Затем царица выпила яд. Она выпила его без колебаний и передала мне пустую чашу.

Евнух протянул пузырек царю. Масинисса был уже в слезах, но, увидев предмет на ладони мужчины, он лишился сил и упал на пол. Когда слуга вышел из зала, царь начал корчиться на мраморных плитах, словно стараясь вжаться в их холодную поверхность и стать таким же твердым, чтобы больше не чувствовать плач сердца об убитой любви.

* * *

Славная была пора. Ганнибал рассчитал каждый этап кампании. В первые недели ему казалось, что он натянул все ниточки, привязанные к механизмам мира. Отбросив меланхолию, он двинулся от Тарента к Метапонту, подобрал остатки войска покойного Бомилькара и тем самым довел численность армии до тридцати четырех тысяч солдат. Чуть позже он повернул на север и направился в Апулею. Армия Ливия Салинатора шла по его следам, но проблем из-за нее было не больше, чем из-за роя комаров. Они пересекли хребет полуострова через долину Авфид и вызвали панику в городах Ноле и Беневенте. Его отряды перемещались в ленивом темпе, очищая страну от припасов и богатств в почти праздничном настроении. Раннее лето и цветущий край — все принадлежало только им. Солдаты с варварской радостью грабили население. Командир знал, что Мономах крал детей у местных жителей и затем жертвовал их Молоху. Это тревожило его больше, чем он признавал, но Ганнибал впервые дал волю желаниям другого человека. Возможно, Молох действительно хотел больше крови, чем они пролили. Пусть будет так.

Выйдя на Виа Аппия, они с трудом продвигались под шквалами летних дождей. В одно мгновение мокрые, в другое — сухие, солдаты мерзли под дождем и потели под горячим солнцем, чтобы через час вновь задрожать от холода. Ганнибал спрашивал воинов, как им нравилось это ритуальное очищение. Сие благодать, данная богами, говорил он шутливым тоном. Небожители хотят смазать их военную кампанию, чтобы она лучше скользила. Приблизившись к Капуе, они немного замедлили движение, пока разведчики собирали сведения о текущей обстановке. Близ города расположились армии Клавдия Нерона, Аппия Клавдия и Фульвия Флакка. Их общая численность составляла почти шестьдесят пять тысяч солдат. Прервав рытье подкопов, они построили внешние защитные укрепления. Чтобы атаковать их, африканцам пришлось бы создать второе кольцо осады. Ганнибала терзали сомнения. Убийцы его брата находились в непосредственной близости, и желание отомстить за Гасдрубала горело в нем жарким огнем. Тем не менее он решил придерживаться первоначального плана.

Карфагенская армия двинулась по обходному пути, который привел ее к старому лагерю на склоне горы Тифат. Оттуда они спустились к Капуе, сразились вечером с легионами Фульвия, затем отошли назад, как будто хотели подготовиться к новой битве, назначенной на следующий день. Но африканцы не стали разбивать лагерь. Еще до наступления ночи они сформировали походную колонну и отправились в путь. Ганнибал послал в Капую гонца, который знал, как проникнуть в осажденный город. Командир просил горожан не бояться внезапного исчезновения карфагенской армии, поскольку оно являлось частью его грандиозного плана.

Солдаты, закинув пожитки на плечи, пошли на север — мимо Казилинума, через Волтурн вокруг Калеза и Теана. Они вышли на Виа Латина и направились к Риму. Африканцы жгли за собой мосты, уничтожали зерновые поля, грабили страну и приводили людей в такой же ужас, как после победы при Каннах. Все это осуществлялось по указанию Ганнибала, так как он преследовал двоякую цель. Посеяв страх в столице, он надеялся отвлечь на себя римские армии и тем самым прекратить блокаду Капуи. Зная подводные течения и мели в Сенате, он молил богов о том, чтобы действия Публия были преданы порицанию и чтобы молодого консула отозвали из Африки. Насколько он знал, Рим всегда принимал решения, исходя из собственных интересов. Так должно было случиться и теперь.

Они перешли реку Анио и встали лагерем на берегу. Рим находился на расстоянии утреннего марша. Следующие сут ки Ганнибал провел в покое, позволив нумидийцам порезвиться на виду у города. Он считал, что каждый новый день наполнял врагов все большим беспокойством. И действительно, по словам информаторов, Рим пребывал в неописуемом смятении. Несмотря на запреты властей, горожане собирались на улицах и в храмах, оплакивая свою надвигавшуюся гибель. Они думали, что африканский палач в конце концов решил закончить затянувшийся спор. Женщины рвали волосы на головах и рыдали у священных алтарей, с воздетыми руками умоляя богов о спасении, завывая все громче и громче, чтобы выделиться в толпе хотя бы силой своих легких. Какой-то раб африканского происхождения, замеченный на улице ранним утром, заставил нервных горожан поверить, что враг уже прорвался в город. Этот случай вызвал ужасный переполох, жителей удалось успокоить лишь к вечеру. На улицах и площадях появились охранники. Солдат расставили по всему периметру стен, у крепости и в Капитолии. Мужчины брали с собой оружие даже в бани. Часовые нервно ожидали сигнала тревоги. Паника была столь велика, что Сенат восстановил в звании всех бывших консулов и диктаторов. Это, в свою очередь, привело к еще большей путанице. Затем пришла весть, что Фульвий оставил Капую и двинулся в Рим по Виа Аппия. Такой отклик соответствовал плану Ганнибала. Он воспринял эту весть