– Бакстер, – ответил Сид, застигнутый врасплох.

Механик бросил ему лопату и указал на груду угля:

– Добро пожаловать в ад, мистер Бакстер.

Сид с улыбкой поймал лопату. Корабельная кочегарка его не пугала. Он и так находился в аду. Тем поздним вечером, когда Индия пришла к нему в «Баркентину», ему подумалось, что их любовь – проклятие. Сейчас он был убежден: так оно и есть. С ней он познал рай. Теперь будет познавать ад – бесконечную вереницу лет, тянущихся год за годом. Лет без нее.

– Энди Маккин, – представился второй кочегар. – Мы будем работать в первую смену. Советую раздеться. Скоро здесь будет жарко.

Сид поднялся на борт «Аделаиды» полчаса назад. Его ждали. Задержка с выходом судна – самая пустячная любезность, какую мог ему оказать капитан. В свое время Сид обогатил этого человека, скупая у него контрабандный опиум. Едва Сид оказался на борту, буксир потащил судно от причала в открытое море. Сид успел закинуть сумку с вещами на койку и спуститься в кочегарку, как с мостика последовала команда «полный вперед».

– Давай, приятель! Начинаем! – крикнул ему Энди.

Сид сбросил куртку, стянул через голову рубашку. Через десять минут с него ручьями катил пот. Они с Энди перестали быть людьми, превратившись в винтики корабельной машины. Топка огромного пароходного котла пожирала каждую лопату угля, брошенную в ее пасть, и требовала новых. Огонь опалял Сиду кожу. Мышцы поврежденной руки возмущались всякий раз, стоило ему поднять лопату. Рана под лопаткой отзывалась волнами боли. Сид не возражал. Он приветствовал боль, поскольку она вытесняла все остальное: каждое воспоминание и обещание, каждую надежду.

Боль вытесняла слова приглашения, которое он увидел на каминной доске в кабинете Фионы. Это была последняя ночь в доме сестры. Ему не спалось. Сид встал и отправился бродить по дому. Зашел в кабинет. Разглядывал фотографии, поднимая их и вновь ставя на место. Листал книги Фионы и ее деловые записки. Тогда-то ему на глаза и попалась карточка цвета слоновой кости с текстом, напечатанным каллиграфическим шрифтом.

Граф и графиня Бернли рады сообщить о браке их младшей дочери, леди Индии, с лордом Фредериком Литтоном, вторым сыном леди Бингэм и покойного графа Бингэма. Частная церемония бракосочетания состоится в имении семьи Бингэм Лонгмарше в субботу, 24 ноября. После краткого медового месяца на севере Шотландии чета возвратится в Лондон, где будет жить в доме № 45 по Беркли-сквер.

Приглашаем оказать нам честь и почтить своим присутствием бал, который будет дан в субботу, 15 декабря…

Читая эти слова, Сид чувствовал, будто кто-то проник к нему в грудь и вырвал сердце. Все это казалось настолько нереальным, что у него закружилась голова. Быть такого не может, думал он. Оказывается, может. Ну почему из всех мужчин она выбрала Литтона? Индия знала, что́ он за тип. Знала, чего он хочет: не ее, а ее денег.

– Почему, Индия? Почему? – спрашивал вслух Сид.

Почему после всех мерзостей, устроенных ей Фредди Литтоном, она собралась выйти за него замуж?

Из-за тебя, бывший Сид Мэлоун, мысленно ответил он себе. То, что сделал с ней Сид, было хуже. Полюбил ее, а потом предал их любовь, покусившись на жизнь Джо Бристоу и убив Джемму Дин. Если даже Фиона поначалу верила в это, то Индия тем более.

В последующие дни его злость на Индию полностью иссякла, сменившись жутким горем. Сид был не вправе упрекать Индию в принятом решении. Она всего лишь вернулась в знакомый мир, где был Фредди, аристократический брак, безопасность, надежность. Если кто и заслуживал упрека, так это он сам. Упрека за то, что позволил себе поверить в любовь, когда жизнь учила его обратному.

Больше он никогда не сделает такой чудовищной ошибки.

«Аделаида» везла плужные лемехи и другой фермерский инвентарь в Момбасу, порт в Британской Восточной Африке. Оттуда их путь лежал на Цейлон, в Коломбо, за грузом чая. В Коломбо Сид планировал сойти на берег и устроиться на плантацию. Чайную или каучуковую – ему было все равно. Он согласится на любую честную работу за скромные деньги. Тяжелый физический труд, когда в конце дня так выложишься, что никаких мыслей в голове не остается. Когда не остается сил вспоминать и горевать.

Он всегда хотел отправиться в море. Море отмоет его дочиста, как он когда-то надеялся. Уже отмыло. Сид Мэлоун умер и исчез. Теперь он был Сидом Бакстером, скромным кочегаром. Невидимым. Анонимным. Человеком без прошлого, без истории. Человеком, у которого есть только будущее – бесконечное и беспросветное.

– Сбавь обороты, приятель! – крикнул ему Энди. – Найди себе подходящий темп. Это же дьявольская работенка. На такой скорости ты и дня не продержишься, не говоря уже про все плавание до Коломбо.

Сид улыбнулся.

– Это обещание? – крикнул он в ответ и еще быстрее заработал лопатой. 

– Индия! Ты как себя чувствуешь? Что ты там застряла? – спросила Мод, настойчиво стуча в дверь уборной.

– Мод, я в порядке. Сейчас выйду, – откликнулась Индия, хотя чувствовала себя ужасно.

Она стояла, склонившись над унитазом, в крохотном туалете при церкви Лонгмарша. Утром Индию дважды стошнило в комнате. И вот опять.

– Нервы, только и всего, – соврала она сестре.

Индия вытерла рот, побрызгала лицо водой и открыла дверь.

Ее сестра, только что вернувшаяся из Парижа, стояла перед туалетом с дорожной сумкой в руке.

– Успела в последнюю минуту. Леди Бингэм сказала, что ты здесь. Индия, как это понимать? Что вообще происходит?

– Я выхожу за Фредди. По сути, уже через десять минут.

– Это мамочка мне рассказала. Три дня назад, когда мне взбрело в голову позвонить ей из отеля и спросить, не привезти ли ей отрез шелка из Парижа, – сердито произнесла Мод.

– Я не хотела, чтобы ты знала. Думала, начнешь меня отговаривать. Мама была того же мнения.

– Естественно, начну! – пробормотала Мод, бросая сумку на пол. – Помнится, месяц назад ты заявляла, что больше не желаешь видеть Фредди. Рассказывала обо всех его пакостях. И вдруг – такой поворот. Чем это вызвано?

– Ситуация и так непростая. Пожалуйста, не усугубляй ее. У меня на то есть причины. Вряд ли ты их поймешь.

– А я очень постараюсь понять.

Индия посмотрела на сестру. Хотя бы сейчас Мод не насмешничала.

– Тогда слушай. – Индия присела на скамью, расправила юбку своего белого костюма с глухим воротником. – Я беременна. Ребенок не от Фредди. Он согласился признать ребенка своим в обмен на приданое. Мир очень жесток, и я не хочу, чтобы мой ребенок страдал от обстоятельств своего появления на свет.

– А куда делся отец ребенка? Почему ты не вышла за него?

– Я собиралась. Не здесь. В Америке. Но он… умер.