свершившегося улетел куда-то, имеется ввиду, что поднялся именно к возвышенным великим ипостасям существования подобного, наполненного Светом образа, до этого бледного, неприглядного, ничтожного — это как приключилось, и куда поднялся? К тому, что показывали именно тогда, в квартире, когда, в начале тех серьёзных испытаний, по сути, взгляд поправили и зрения лишили, пусть и не скажешь, что уж очень-то надолго, как не крути, прекрасно помню, окружив сознание, зрение, тогда именно Солнце полыхало, поверхность вся сплошное воплощение сверх перегрева, жаром переполнена, огнём, и вверх возносятся пылающие огненные вихри. Наверно, всё это увидел, чтобы, несмотря на результат, испытал всё-таки испуг и панику, да только уж скорее зрелищу такому и тогда обрадовался, и это, то, что столь внушительному и увиденному именно, сомнений нету, радуюсь, кому-то, никаких сомнений, тоже сразу же понравилось. К тому же, когда образ матери подняли из моря серых и безликих бледных образов, то, куда подняли, уж это точно, что не Солнце пламенем огня распространялось, в раскрывшемся пред матерью Сиянии полыхал именно Высший Свет и именно Безудержного Счастья, именно Свет из Чувств и Счастья Несказанного границ своих воистину не знал. Ещё, когда в процессе роста-возвышения духовного и Свет Создателя пытались показать, то, при подобном, и опять скорей пытались напугать, и описать такое для сознания простого, человеческого вряд ли получится — в таком всё не наполнилось каким-то Светом, а скорее переполнилось — уж больно при случившемся реалистичном восприятии всё вдруг оформилось в какое-то своего рода восприятие сверх взрыва Света без границ, масштабов изнутри обычного живого естества. Ну, а теперь попробуем со всем таким подобным разобраться. Возносятся те, возносимые, сплошь вверх куда-то, трудно, собственно, сказать, что именно к какому-никакому небу, неба как такового при подобном не фиксируешь, (и к Солнцу тоже точно уж не скажешь, на Солнце это как-то недостаточно похоже), скорее именно к манящему по притягательности Свету, или туда, где среди мрака, этот Свет присутствует, во всяком случае какие-то клубы из мрака могут расступиться, разойтись в разные стороны, и образуется такой просвет, полный манящего к себе Высшего Света, такого, что столь тянет, манит и зовёт, Свет, словно появился-возникнет где-то, сплошь на доступной только взгляду высоте. При этом, если попытаться оставаться поточней в деталях, то именно такое нечто, что тогда увидел, к сверх и чудовищному жару-пламени на первый взгляд не относилось ну никак. Вообще-то, всё к тому, что именно таким образу быть, соответственно случившемуся, должно — ведь Свет-то Благой, потому такому и положено, и изначально, быть кардинально не каким-то факелом горящим, здесь во главе угла Свет, пламя чувств, душа должна запеть, при этом наполняясь несомненным и блаженным счастьем. Откуда же тогда, и почему такой Великий Свет столь часто фигурирует в сопровождающем такое вознесенье описание, чудовищного и несусветного жара и пламени, от которого пылает даже и такой, кто награжден правом подойти ближе иных своею удостоенной душой к такому, кто и подаётся, и воспринимается как образ концентрации могущества Божественного? С чего же это вдруг нельзя мараться даже крошечной, малейшей грязью, и притом не только на душе, на теле, на лице, и, как такое надо понимать, имевшейся в момент молений на том самом, удостоенном приблизиться? С чего всё это, почему? Всё-таки, а довольно трудно верится, что лишь от Солнца всё, и Свет, и жар, и образ, подаваемый как Высший. А где же Свет и образ чувств именно Высшего порядка? Иной, который полон весь духовных чувственных стремлений, способный опьянить, очаровать неописуемым из ощущений Счастья? Где это всё? Ведь надо наполняться именно таким, если хотим ну хоть чуть-чуть духовно развиваться! Ну, где такое всё? Сомнений нет, здесь всем необходимо именно по результату жизни находить Свет несколько иной, возвышенный и полный чистоты, чтобы живущий мог наполнить получившийся как результат прожитого, свой образ, что получится после трудов благих, и, вследствие подобного дарить такому несомненную возможность снова, осветившись, вспыхнув чувствами, и, очень может быть, благодаря подобному, в том, что родится, снова воплощаться? Или, во всяком случае, дарить возможность именно не пропадать никчёмно, а некой, словно бы вспомнившейся памятью о здесь когда-то прожитом, потом, в новорождённом теле воплощаться просыпающимся знанием о том, когда-то и среди иных жизнью отмеченным, и, в результате, после смерти, словно просыпаться вновь. Но, где же этот Высший Свет найти? Каков подобный Свет в сути своей? Ну, что приходит в качестве каких-то вариантов как альтернатива? По логике, уже Благословлён и удостоен права, как и ныне, чем могу служить Создателю. Что это и на данный момент, всё-таки подобное дарует в виде понимания и в результате? Возможность оказаться, быть реально узнанным и понятым при хоть каком-то и возвышенном общении? Возможность стать транслятором чужих невзгод-несчастий? Или же тем, кто, благодаря такому, именно возможному, возвышенному, должному общению, окажется по факту удостоен права стать своего рода воплощением просьбы и от всякого живущего, что на Земле, прожив среди живых, оставить некий след, который обретает право после в новой жизни воплотиться? Духовный, надобно отметить, след! Но люди, как конечный результат, продукт, нельзя не согласиться, разницы огромной. Дарить любому-всякому из где-либо живущих столь манящую возможность в далеко не самом лучшем варианте получившегося результата вновь рождаться, возможно, этим портя беспросветно вновь только начавшуюся, и, несомненно, новую в рождении-воплощении жизнь? Действительно, как не крути, а здесь вопрос серьёзный! С одной стороны, уж если не замаран сплошь делами несусветно грязными и мерзкими, то кто здесь в праве с редкостной категоричностью судить: тому среди поживших быть, а этому не быть? Возможность быть по факту награждённым правом на какое-никакое исправление по ходу новой жизни, всё-таки, по сути, существует у любого. Другое дело, что зачем же то марать, что может жить начать как будто бы с азов, сначала, и без пачкающей памяти о гадкой жизни до того, после чего, по результату получиться более достойным, чистым, лучшим, и, в чём-то, несомненно, совершенным? А может здесь как раз тому, кто замарался, впору задавать вопрос — мол, а теперь готов, прося себе такого воплощения, открыто утверждать, что всё прекрасно понимаешь, и сам себя готов за всё столь недостойное из прошлого демонстративно осуждать, и наказать, ну, а раз таким образом всё поворачивается, отныне сам готов предать невосполнимому забвению всякое, что, в недопустимом прошлом приключилось, и столь поганой памятью о том, минувшем, нестерпимо-удручающе таким образом портит? Возможно, после столь серьёзного забвения и вспоминать-то будет, в общем-то, и нечего, если такую