– Возможно, я думал, что у вас будет больше здравого смысла. Я надеялся, что вы станете строить атомные ракеты, а не атомные бомбы.

– Это наша планета, Мерлин, а не ваша. Мы получили единственный в своем роде шанс распорядиться ее судьбой. Если хотите помочь, дайте нам средство, чтобы одолеть врага.

– Если я дам его, умрут миллионы людей.

– Если Лекиф не объединится, погибнет целый миллиард. Вы должны это сделать, Мерлин. Либо вы полностью на нашей стороне, либо все мы умрем.

Мерлин закрыл глаза. Ему хотелось хоть на мгновение получить покой, чтобы обдумать варианты действий. В отчаянии он нашел возможный выход, тот, который некогда отверг и к которому теперь решил прибегнуть.

– Покажите военные цели на поверхности, которые вы больше всего желаете уничтожить, – произнес он. – Я разберусь с ними при помощи «Тирана» и кварковых торпед.

– Мы размышляли над тем, чтобы попросить вас о военной помощи, – сказала Минла. – К сожалению, это нам не поможет. Наши враги уже знают о вашем существовании. Трудно было скрыть его, особенно если учесть, как широка шпионская сеть Теневых Земель. Несомненно, ваше оружие произведет на них огромное впечатление. Но они будут знать, что наше влияние на вас незначительно и вы легко можете отказаться атаковать следующую цель. Поэтому из вас не получится эффективного средства устрашения. А вот если они будут знать, что это мы распоряжаемся убийственным оружием… – Минла посмотрела на других представителей Небесных Земель, – то не усомнятся, что мы можем совершить немыслимое.

– Я всерьез начинаю думать, не стоило ли мне приземлиться на поверхность планеты.

– Вы бы сейчас сидели в такой же комнате и вели такой же разговор, – сказала Минла.

– Твоему отцу было бы стыдно за тебя.

Минла посмотрела на Мерлина, как на мусор под своими ногами:

– Мой отец желал добра. Он служил своему народу всем, чем мог. Но ему было хорошо: он знал, что успеет умереть до конца света. А я знаю, что не успею.

Готовясь снова погрузиться в анабиоз, Мерлин остался на борту «Тирана» один, не считая Минлы. С момента его пробуждения миновало восемь неистовых месяцев; развитие технологий шло своим ходом, и Мерлин был уверен, что этого разгона хватит до следующего выхода из сна.

– Когда мы встретимся снова, я буду старше, – сказала Минла. – А вы совсем не постареете, и ваши воспоминания об этом дне будут свежи, словно все произошло вчера. К этому можно привыкнуть?

Мерлин, уже не в первый раз, терпеливо улыбнулся:

– Я родился на планете, которая не очень отличалась от Лекифа, Минла. У нас не было летающих по небу островов и вообще ничего похожего, не было мировых войн, но во многих отношениях мы были очень похожи на вас. Все, что вы видите здесь: корабль, капсула анабиоза, памятные вещички – все это когда-то казалось мне неузнаваемо чуждым. Но я привык. И вы привыкли бы, если бы обладали подобным опытом.

– Что-то я не уверена.

– А я уверен. Двадцать лет назад я встретил очень умную девочку – уж поверьте мне, я встречал немало умных людей. – Мерлин оживился, вспомнив об одной вещи, которую хотел показать Минле. – Тот камешек, который передал мне ваш отец… тот самый, о котором мы говорили сразу после того, как я покинул капсулу…

– Бесполезная штуковина, которую Веретенник отдал отцу, убедив его, что это вещь космического значения?

– Он не был бесполезным для вас. Вы наверняка любили его, иначе не отдали бы его мне в благодарность за цветы.

– Цветы… – задумчиво протянула Минла. – Я почти позабыла о них. Я так привыкла предвкушать их, предвкушать звук вашего голоса, когда вы рассказывали мне истории, которые я не понимала, но которые все равно казались такими выразительными. Вы делали так, что я чувствовала себя особенной, Мерлин. Я бережно хранила эти цветы и, ложась спать, представляла себе те чуждые и прекрасные места, из которых они происходят. Я плакала, когда они увядали, но вы всегда приносили новые.

– Мне нравилось видеть, как ты радуешься им.

– Расскажите мне об этом камне, – помолчав, попросила она.

– Я велел «Тирану» изучить его. На всякий случай – вдруг в нем обнаружится что-то важное, то, чего не заметили ни вы, ни ваш отец.

– И?.. – с ноткой страха спросила Минла.

– Боюсь, это просто кусочек точильного камня.

– Точильного камня?

– Очень твердого. При помощи таких камней точат ножи. Это достаточно распространенная горная порода на планетах вроде вашей, где есть приливы, морские побережья и океаны. – Мерлин заранее вынул камень и теперь держал его на ладони, словно счастливую монетку. – Видите этот красивый узор? Этот камень лежал на дне, в мелких водах, подверженных приливам и отливам. Всякий раз, когда вода набегала, она приносила растворенные в ней осадки, те оседали на камне тонким слоем. Со следующим приливом образовывался второй слой. Потом третий и так далее. На формирование каждого слоя уходило всего несколько часов, но на то, чтобы они затвердели до состояния камня, ушли сотни миллионов лет.

– Значит, он очень старый.

Мерлин кивнул:

– Действительно очень старый.

– Но никакого космического значения не имеет.

– Увы, нет. Я просто подумал: вдруг вы захотите знать. Наверное, Кукушка сам обо всем догадался, более или менее.

На секунду Мерлину показалось, что его объяснение удовлетворит Минлу, поможет ей закрыть эту главу своей жизни. Но вместо этого она нахмурилась:

– Но эти линии неодинаковые. Почему они то расширяются, то сужаются?

– Приливы неодинаковы, – сказал Мерлин и внезапно засомневался в своем объяснении. – Сильные приливы несут больше осадков. Слабые – меньше. Я так думаю.

– Шторма нагоняют сильные приливы. Отсюда редкие широкие полоски. Но за этим исключением, все приливы на Лекифе одинаковы. Я помню это со времен учебы.

– Боюсь, вас учили неправильно. На такой планете, как ваша, с большой луной… – Мерлин не стал заканчивать предложение. – Высокие приливы и низкие приливы, Минла. Не спорьте.

– Уверена, вы правы.

– Хотите забрать камешек обратно? – спросил он.

– Оставьте его себе, раз он вас забавляет.

Мерлин зажал камешек в кулаке:

– Он был важен для вас, когда вы отдали его мне. И поэтому он всегда будет важен для меня.

– Спасибо, что не бросили нас. Если мой камешек удержал вас здесь, значит он хорошо нам послужил.

– Я рад, что решил остаться. Я лишь надеюсь, что принес больше добра, чем зла, показав вам все это.

– Ну вот, опять, – устало вздохнула Минла. – Вы переживаете, что мы взорвем себя к чертям лишь потому, что вы показали нам механизм атома.

– Это поганый механизм.