Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наконец полисмены договорились между собой, как поступить. Из показаний Руби и Крамба они поняли, что сэр Феликс – это сэр Феликс. Посему один из констеблей должен был отвезти пострадавшего в Варфоломеевскую больницу и спросить его адрес для дальнейших судебных действий. Руби отведут по адресу, который она назвала – менее чем в полумиле отсюда, – и оставят там либо нет в зависимости от того, что по этому адресу о ней скажут. Джона Крамба, без сомнения, запрут в участке. Он – обидчик, а может, и убийца. Никто не сказал о нем доброго слова. Он и сам не сказал о себе доброго слова и нисколько не возражал против того, как с ним намеревались поступить. Однако, без сомнения, он ликовал, что как следует отколошматил соперника.
Так и вышло, что два полисмена с Джоном Крамбом и Руби вместе вошли в дом миссис Питкин. Руби по-прежнему громко жаловалась на злодея, который поколотил ее милого – и, возможно, даже убил. Она сулила ему виселицу, наручники, пожизненное заключение и штраф. Однако от миссис Хартл полисмен сумел добиться правды. Да, девушка живет здесь, и она порядочная. Молодой человек, которого они арестовали, тоже порядочный и правильный кавалер девушки. Побитый молодой человек, без сомнения, носит титул, но он не порядочный и не правильный кавалер девушки.
– Я Джон Крамб из Бенгея, – сказал задержанный, – и я не боюсь никого и ничего. И я не выпил ни капли. Измочалил его! Конечно, я его измочалил, и за дело. Эта девушка – моя невеста.
– Нет! – закричала Руби.
– Да, – настаивал Джон Крамб.
– Все равно я не буду твоей женой, – объявила Руби.
Джон Крамб глянул на нее с нежностью и приложил руку к сердцу. Тут старший полисмен сказал, что с первого взгляда понял, в чем дело, но мистеру Крамбу все же стоит пройти с ним – ненадолго. Против этого несчастный герой из Бенгея нимало не возражал.
– Мисс Рагглз, – сказала миссис Хартл, – если этот молодой человек не завоевал наконец ваше сердце, то его у вас попросту нет.
– Есть, и я не собираюсь его ему отдавать. Он до смерти уходил сэра Феликса.
Миссис Хартл шепотом выразила миссис Питкин недоброе желание, чтобы так оно и было. Потом все три женщины отправились спать.
Глава LXXII. «Спросите его самого»
Получив от Геттиной матери письмо, в котором та просила рассказать о связи Пола Монтегю с миссис Хартл, Роджер обнаружил, что совершенно не способен написать ответ. Он спрашивал себя, как бы поступил в этом случае, не касайся дело его лично. Какой совет дал бы матери и какой дочери, если бы смотрел на Гетту как на младшую сестру? Несомненно, он сказал бы, что отношения Пола Монтегю с американкой не позволяют тому, по крайней мере сейчас, свататься к другой даме. На взгляд Роджера, у него были все основания для такого вердикта. Он видел миссис Хартл с Монтегю в Лоустофте и знал, что они остановились в одной гостинице. Знал, что миссис Хартл приехала в Лондон с намерением добиться от Монтегю исполнения его неоднократных обещаний. Знал, что Монтегю часто посещал ее в Лондоне. Монтегю сам ему говорил, что помолвку надо разорвать любой ценой и на самом деле она уже разорвана. Роджер безусловно верил слову Монтегю, но совсем не верил в его твердость. У него не было причин полагать, что миссис Хартл согласилась отпустить свою жертву. Какой отец, какой старший брат позволил бы дочери или сестре заключить помолвку с человеком, запутавшимся в такой истории? Роджер настойчиво советовал Монтегю избавиться от сетей, в которые тот угодил, но не считал, что тот вправе предлагать руку и сердце другой женщине.
Все это Роджер Карбери видел совершенно ясно. Однако столь же ясно он видел, что честь не позволяет ему использовать в своих интересах историю, рассказанную по дружбе. Так он решил, когда оставил Монтегю и миссис Хартл на песках Лоустофта. Но что теперь делать? Девушка, которую он любит, призналась в любви к другому – к человеку, который, добиваясь ее, так подло поступил с ним! Роджер твердо решил, что Монтегю его враг отныне и до конца дней. И он не сомневался, что любовь его будет столь же неизменной. У него уже зародилась мысль отписать имение ребенку Гетты – но с условием, что он и отец ребенка никогда не увидятся. Меньше суток прошло между письмами Монтегю и леди Карбери – но за эти двадцать четыре часа Роджер почти забыл о миссис Хартл. У него отняли любимую, и он думал только о своей утрате и вероломстве Пола. Теперь от него требовали прямого ответа на прямой вопрос. Известны ли ему какие-либо факты, связанные с присутствием в Лондоне некой миссис Хартл и делающие помолвку Гетты с Полом Монтегю нежелательной? Разумеется! Факты ему известны. Но как их сообщить? Какими словами ответить на такое письмо? Если сказать правду, как оградить себя от подозрения, будто его цель – устроить дело к своему удовольствию или, по крайней мере, отомстить сопернику?
Не видя для себя возможности ответить леди Карбери письмом, Роджер решил поехать в Лондон. Если придется все рассказать, то лучше уж лицом к лицу, чем на бумаге. Он прибыл в город поздно вечером и постучал в дом на Уэльбек-стрит между десятью и одиннадцатью утра после злополучной стычки между сэром Феликсом и Джоном Крамбом. Мальчик открыл дверь с тем скорбным выражением, какое бывает у слуг, когда в семье приключилось страшное горе. «Миледи» вызвали в больницу к сэру Феликсу, который (так сказал мальчик) очень плох. Он не знал точно, что произошло, но полагал, что сэр Феликс лишился рук и ног. Да, мисс Карбери у себя и, безусловно, примет кузена, хотя она тоже «сама не своя». Что бедная Гетта «сама не своя», когда ее брат в