сначала. А это роковое несчастье приключилось без нашего желания. Ежели великий ходжа найдет возможным в силу того, что он в Хорезме оказывал нам покровительство в пору хорезмшаха Алтунташа и водил [с нами] хлеб-соль, то взялся бы за посредничество, пособил и расположил бы [к нам] сердце государя султана, дабы наши извинения были приняты; да сего человека нашего отпустили бы обратно с ответным письмом с основой, на коей сердца наши успокоились бы, и попреки прекратились. Ежели пришлет великий ходжа с нашим [посланцем] какого-нибудь своего [доверенного] человека, — будет еще лучше: он выслушает наши слова, и станет достоверно, что мы покорные слуги и ищем только благополучия”.

Великий ходжа прочитал это послание, выслушал речь посланца, согласную с письмом, только поподробней, распорядился, где поместить посланца и полностью доложил обстоятельства эмиру в негласной беседе. Явились и вельможи. Эмиру это искание сблизиться не было неприятно, и решили вместе с ученым бухарцем послать казия Бу Насра Сини, дабы он поехал и выслушал слова туркменских вельмож. Ежели лицемерия нет и то, что они говорят, не противоречит разуму, то пусть попросит, чтобы с ним отправили послов и те бы откровенно высказались, [дабы] была положена основа и сердца успокоились бы. На этом вельможи от эмира ушли. Везир и начальник посольского дивана сели для негласной беседы и сделали так, что с большим трудом /491/ смягчили сердце государя к принятию извинения; сей посланец, дескать, из доверенных людей того двора, отпустить его надобно обработав, дабы снова поправить испорченные дела.

Чтобы соблюсти условия бытописания я, само собой, расскажу обстоятельства жизни этого Сини. Он был человек проницательный, большого образования[1112], сметливый, к тому же хитрец и лицедей. Его отец учил эмира Махмуда, да будет им доволен Аллах, когда тот был мальчиком, читать Коран. Справедливый эмир[1113], да смилуется над ним Аллах, был предстоятелем на молитве[1114]. В то время он по злонравию [своему] рассердился, ушел в Туркестан и там обосновался в Узгенде у покойного илека[1115]. Эмир Махмуд тайно сделал его осведомителем, и от него была получена большая польза. По этим двум причинам у Бу Насра Сини было прочное положение. В конце поры эмира Махмуда ему была пожалована должность мушрифа [султанского] двора. Этой должности Сини положил твердое основание.

Эмир Мас'уд в начале царствования эту должность сохранял за ним, но за развязность и вольное обращение он охладел к нему и передал должность Бу Са'иду, мушрифу, а Сини приказал быть за'имом в Талькане и Мерве. Сини послал туда заместителем своего сына, а [сам] вертелся около нас во всех походах. Конец дела его был таков: в пору [эмира] Мавдуда Бу Сахль Завзани в силу того, что был с ним плох, бросил его в одну из крепостей в Хиндустане по ложному доносу, который он [сам] предложил на него написать. Там он и помер. О смерти его говорили всякое: и о браге и о вине, и о жарком, и о яйцах, но истину может знать только господь бог, да славится поминание его! Из этих людей уже никого не осталось. Наступит день воскресения из мертвых и отчет нелицеприятный, и суд праведный и мудрый. И много гнусности [тогда] востанет из-под земли. Господь бог, пусть славится поминание его, да пожалует нам благонравие ради Мухаммеда и всего семейства его!

Казию Сини добрую награду соизволил дать эмир. Он позвал его к себе и в присутствии везира и начальника посольского дивана передал ему [для туркмен] устное заявление по этому делу. Тот пошел и дело уладил. Старику бухарцу тоже дали награду, а везир его позвал и то, что нужно было сказать в ответ на устные заявления, ему сообщил. Они выехали из Нишабура в четверг, второго числа месяца рамазана[1116]. Сини оставался там некоторое время. С ним отправили гонцов, /492/ они приезжали и привозили письма для обмена мнений по разным вопросам, о которых шла [речь]. Посылались ответы, чтобы на чем-либо порешить.

Сини приехал в Нишабур в среду, за десять дней до конца месяца шавваля[1117], и с ним три посланца от туркмен: один от Ябгу, один от Тогрула и один от Дауда и с ними ученый бухарец. На другой день их отослали в диван везира. Было много разговора, и время ушло до часа предзакатной молитвы. С эмиром переговоры происходили путем передачи устных сообщений. В конце концов порешили на том, чтобы области Нисы, Феравы и Дихистан отдать этим трем предводителям и послать им халаты, жалованные грамоты и стяги, а Сини чтобы поехал, доставил им халаты и привел их к присяге, что они будут покорны и послушны султану и будут довольны этими тремя областями. А когда султан прибудет в Балх, и они будут находиться в безопасности, то чтобы один из сих трех предводителей приехал ко двору и нес службу.

Посольский пристав хорошо поместил посланцев, а наставник мой написал черновики жалованных грамот. Переписал [их набело] я — Дихистан на имя Дауда, Нису на имя Тогрула, Фераву на имя Ябгу — и эмир украсил их своей подписью. Письма написали от султана и этих предводителей титуловали дехканами. Приготовили три халата, какие полагается дарить правителям[1118] [областей], двурогие шапки, стяги, шитые одежды, какие приняты у нас, коней, седельные украшения, пояса с золотом на турецкий пошиб и некроенных тканей всякого рода по тридцать штук. На другой день посланцев позвали, дали им халаты и награды и в пятницу после молитвы, за восемь дней до конца месяца шавваля[1119], Сини и эти посланцы выехали из Нишабура в Нису. Эмир стал немножко спокойней и [снова] потянулся к удовольствиям и вину, ибо долгое время, как он не пил.

На этой же неделе пришло письмо от сипахсалара Али Абдаллаха и от начальника почты в Балхе Бу-л-Касима Хатимека, что сыновья Али-тегина, услышав, что салар Бектугды и наша рать ушли из Нисы не по своей воле, снова покусились было на Чаганьян и Термез и уже сделали два-три перехода от Самарканда. До них дошло известие, что правитель Чаганьяна эмир Бу-л-Касим собрал множество народа из Кеменджа и кумиджиев[1120] и [что] сипахсалар Али прибыл в Балх с сильной ратью и намеревается перейти через реку Джейхун. /493/ [Тогда] они повернули обратно и отказались от этой затеи. [На письма] было отвечено, что дело с туркменами-сельджуковцами, находившимися в Нисе, разрешилось — они покорились и поняли, что происшедшее отступление хаджиба