Дочитав, видящая положила письмо в карман платья. Она была рада за друзей. Надо бы ответить, но сегодня ее мысли текут лишь в одном направлении.

* * *

За время отсутствия хозяина скит зарос паутиной. Обычный сруб с низким потолком и грубо сложенной печью. На шестке старый котелок опрокинут. На лежанке драный тюфяк вывалил солому из дыр.

– Значит, семь лет, как исчез?

– Ага, – шмыгнул носом деревенский паренек.

– А почему считаете, что пропал? Может, пустынник срок отбыл да в люди подался?

– Так, барин, он же пожитки свои оставил. Средь оных безрукавка козья! И мошна с деньгами! Наши вначале не брали, а потом меж собой поделили. Чего добру пропадать-то?

Демьян подошел к столу, оглядел рассыпанные на нем деревянные круглые болванки, заготовленные под броши, и ржавый резак по дереву.

– Припомни-ка, дружок, что в деревне вашей баяли. До того как ушел ваш скиталец, была ли у него в деревне зазноба? Предполагаю, из тех, кому он дарил свои поделки.

– Не слыхал такого. Дарил всем подряд, а вот бабы своей у него не было, а то давно бы тетка Фиска раструбила-то. Он же к лесовицам ходил. Зачем ему наши?

Колдун усмехнулся.

– А чего вы смеетесь? Не верите? – обиделся парнишка.

Демьян ответил не сразу. Выложил болванки одну за другой в ряд на пыльном столе. Почти на каждом грубо обточенном куске дерева была намечена ветка жимолости, но лишь на одной из них за веткой пряталась женская обнаженная фигура. Вэйн уделил рисунку особое внимание.

– Теперь верю.

Расплатившись рублем с парнем, хлопнул его по плечу и первым покинул заброшенное жилище отшельника.

– Эй, вы куда, а? – Оклик проводника заставил Невзорова оглянуться.

– Ухожу.

Заметив, что новый знакомец направил стопы далее вглубь леса, парень быстро сложил два плюс два.

– К лесовицам идете? – Округлил глаза. – Можно с вами?

– Иди-ка ты домой, дружок, мой тебе совет. И забудь о лесных девах. Они принадлежат лесу.

* * *

Послеобеденная истома сморила чуть ли не всех обитателей «Морского». Даже ребятня вповалку улеглась в детской. Набегалась. Дед Агап нашел хозяйку дома в библиотеке дочитывающей абзац о лесовицах. Старик уселся рядом на диванчике, потирая ладонями колени.

– Что-то ты сегодня смурная, дочка. Случилось что?

Тиса вздохнула. И не сдержалась. Рассказала как на духу все, что ее беспокоило.

– Демка Полинки нашей родичей ищет, значит. Хорошее дело. А ты чего носом красна? Не бойся, не отнимут они у тебя малую, не такой у тебя муж. Я же вижу, как он над тобой да девчушкой печется. Уж в обиду не даст.

– Угу, – кивнула она и, кажется, на самом деле успокоилась. – Дед Агап, а вы знаете что-нибудь о лесовицах?

– Да маленько совсем. Девы как девы, только в лесу общиной живут, и вэя им дана своя. Лес их питает, он же и не отпускает потом своих послушниц.

– Пишут, они мужчин совращают.

– Тоже слыхал. Шалят девчонки. Ну так скучно ж им. Живут как в монастыре в женском своем круге, вот и балуют с теми мужичками, кто далеко к ним в угодья забирается. – Старик почесал бороду.

Слова лекаря подняли новую волну беспокойства, теперь уже другого плана. Демьян же к этим развратницам пошел!

Тиса подскочила с места.

– Прости, дед Агап, мне к себе нужно.

* * *

Тропы исчезли. Деревья округ поднялись кряжистые, все как на подбор толстостволые. Дубы, вязы, сосны, буки. Столетние, мощные. Их кроны смыкались над головой, образуя живой свод. От него к земле редкими серебряными струнами тянулись лучи солнца. В пятнах света кучерявым руном ярко зеленел мох, влажный от росы. Демьян остановился и прислушался. Лес жил в каждой травинке, букашке, звере иль птахе. И этот шепот многовекового исполина завораживал.

Тиса снова нырнула сознанием в тело мужа, чтобы насладиться запахами леса, да так и осталась. Пока не ощутила легкое дуновение в ухо, за которым последовал тихий женский смех. Демьян обернулся. Рядом – никого. Смех повторился, но теперь с другой стороны. Более мелодичный, чем первый. Чистый, как горный родник. Вновь подул ветерок и игриво взлохматил волосы колдуна, пробежался по губам и скулам, защекотал подбородок. Две гибкие женские фигуры мелькнули меж деревьев и исчезли. Стройные и, о Единый, – возмутительно обнаженные! Все очарование лесом слетело, словно шелуха с семечек.

Тиса не приняла игры. Мгновенно сознанием она оторвалась от мужа, чтобы облететь округу и найти прячущихся. Две игруньи прильнули к стволам и с лукавыми улыбками на губах выглядывали, оценивая мужчину, что забрался так далеко в их владения. Видящая смогла разглядеть лесовиц, а затем и мысленно зашипеть от возмущения и поднимающейся в душе досады. Девушки оказались юными – само цветение и нежность. Прозрачная гладкая кожа, волосы пышные, вьются до пят. А в мягких прядях змейками вплетены цветущие вьюны. Молодые груди и бедра прикрывает некое подобие одежды из тончайших растительных волокон. И это полупрозрачное безобразие будоражит фантазию – даже ее, Тисину, женскую, что уж говорить о мужской. Теперь понятно, почему все деревенские грезят об этих дикарках!

– Покажитесь мне, хозяйки леса! Не обижу, – меж тем прозвучал голос Демьяна.

Эх, в этот момент Тиса пожалела, что не может привязать этих красоток волосами к дереву. Ну зачем только она отпустила мужа в это путешествие? Тем временем девушки с грацией ланей выскользнули из-за дубов и приблизились к вэйну, чтобы обойти его по кругу.

– Человек, – прошептала нежным голоском одна из красоток, рассматривая колдуна большими глазами цвета весенней листвы. – Он другой, чем те, с деревни. Цвет его кокона, видишь…

– Да, необычный. И тело красивое. – Блеснула глазами темными, как болотная трясина, вторая и призывно улыбнулась, обнажая белые с легкой зеленцой ровные зубы. – Мужчина из мира с широким небом, пойдем со мной…

– Нет, со мной, – воспротивилась первая.

Ее ладошки потянулись было к Демьяну, чтобы коснуться его руки, но в этот момент послышался странный звук – тонкий, протяжный. Если и кричала птица, то раньше Тиса таких не слышала.

Девушки мгновенно отпрянули от колдуна, бесшумно и слаженно, как рыбы в косяке. А на поляне появилась третья женщина. И хоть выглядела она молодо, во взгляде ее читалась мудрость многих десятков прожитых лет.

Невысокого роста. Хламида до пят из той же ткани, что у молодых. Светлые волосы стянуты в низкий хвост. И рябиновый венок украшал голову. Показалось, или резные листья источали едва заметное бледное сияние?