равных долях. Видит бог, Уорден немало грозил увольнением; на этой работе, любит он признаваться коллегам, ты ешь медведя, пока медведь не ест тебя, и я намерен уйти раньше, чем этот гад проголодается.

Звучит сурово. Но никто не верил, что Дональд Уорден ослабит хватку на своем серебряном значке. Ее когда-нибудь придется разжимать.

Через три дня после того, как Уорден принял два убийства в одну смену, оба дела уже записаны черным. Прорыв в деле Ергина – прямой результат его продолжительного допроса спутника жертвы, после чего становится очевидно, что в отсутствие других подозреваемых сожитель старика останется на первой строчке уорденовского списка. Уже через два дня пацан – все еще напуганный – звонит в отдел убийств и сообщает о слухах, будто какие-то белые ребята катаются на «тандерберде» покойного по Пигтауну и Кэррол-парку.

Уорден с Уолтемейером едут в верхнюю часть Южного района, где Уолтемейер беседует с парой патрульных-старожилов, с которыми так долго служил. Южные и так известны тем, что внимательно читают телетайпы убойного, но для своего кореша они готовы пригнать в штаб хоть все «тандеры» в округе. Через час после визита детективов полиция останавливает нужную машину на Пратт и Кэри и арестовывает водителя – семнадцатилетнего проститута. В допросной Уорден с Уолтемейером берут подозреваемого в клещи, пока он не признается, что был в номере мотеля; не зная, что вскрытие уже подтвердило факт удушения, он заявляет, будто старик скончался от приступа. Когда детективы дописывают показания и выходят, он встает и смотрится в одностороннее окошко в двери, как в зеркало, выдавливая прыщи и хлопоча о внешности, словно он все еще обычный подросток, планирующий свидание в пятницу вечером.

Убийство на Лексингтон-стрит – ссора из-за небольшой партии наркотиков, – раскрыто при повторном опросе соседей, когда Уорден благодаря своей фотографической памяти сопоставляет лицо старика, открывшего дверь в квартале 1500, с лицом зеваки, торчавшего на углу в ночь убийства. И да, старик признается, что все видел, и опознает стрелка по фотографии. Но это по-прежнему слабое дело с одним свидетелем, пока в центр не прибывает тот самый подозреваемый и Уорден не разыгрывает из себя голубоглазую и седовласую отцовскую фигуру, убедив стрелка выложить все. Его метод до того эффективен, что через две недели подозреваемый даже звонит из городской тюрьмы насчет сплетен о другом убийстве.

– Детектив Уорден, еще я просто хотел поздравить вас с Рождеством, – говорит он человеку, который засадил его в тюрьму. – Вас и всю вашу семью.

– Большое спасибо, Тимми, – говорит Уорден, немного тронутый. – Всего наилучшего тебе и твоим.

Плюс два дела – минус два дела. Последние недели года, так бесившего Уордена, теперь скользят как по маслу, словно по сценарии какого-то сериала про полицию, где все преступления раскроют и объяснят раньше последней рекламной паузы.

За три дня до Рождества Здоровяк и Рик Джеймс выезжают на огнестрел в Восточном Балтиморе декабрьской ночью, настолько не по сезону влажной, что весь город окутало густым слепящим туманом. Когда «кавалер» выезжает на Файет-стрит, оба прищуриваются, пытаясь разглядеть смутные очертания жилых рядов по сторонам улицы.

– Как в гребаном молоке, – говорит Джеймс.

– Всегда мечтал раскрыть убийство в тумане, – чуть ли не мечтательно отвечает Уорден. – Как Шерлок Холмс.

– Ага, – соглашается Джеймс. – Этот вечно находил трупы в хреновую погоду…

– Потому что это было в Лондоне, – говорит Уорден, медленно проезжая на зеленый на Бродвее.

– И вечно был виноват какой-то урод по имени Мюррей. Мюррей и как его там дальше…

– Мюррей? – не понимает Уорден.

– Ну да, убийцу всегда звали Мюррей.

– Это ты про Мориарти. Профессор Мориарти.

– Ага, – говорит Джеймс. – Точно. Мориарти. Если сегодня приедем на убийство, будем искать черного парня с погонялом Мориарти.

Приезжают они именно на убийство – огнестрел на улице, который остается худанитом не дольше, чем нужно Уордену, чтобы войти в море черных лиц: бледный скиталец в ожидании того, когда развеется естественная враждебность толпы, терпеливый цивилизованный коп, прислушивающийся к анонимным упоминаниям имени преступника.

Перед самым рассветом в ту же полуночную смену, когда с бумажками покончено, а на телевизоре остается только таблица настройки, Дональд Уорден, удивительно энергичный, бродит в тишине в поисках, чем бы заняться. Джеймс спит в комнате отдыха; Уолтемейер тыкает в клавиши в административном офисе, печатая отчет о происшествии для журнала.

Заваривая кофе, Здоровяк снимает пластмассовую крышку с непочатой банки. И вдруг, с интересом истинного ученого на лице, запускает ее, словно летающий диск, через застоявшийся воздух главного офиса.

– Вы гляньте, – говорит он, подходя к своей новой игрушке. Бросает ее обратно, в этот раз – с идеальным рикошетом от кафельного пола.

– Следующий номер программы, – произносит он, прицеливаясь, – отскок от потолка.

Уорден мечет пластмасску. Уолтемейер в административном офисе отрывается от пишмашинки, отвлекшись на мелькнувшее в уголке глаза тонкое летящее пятнышко. Он с удивлением смотрит на Уордена, затем возвращается к отчету, словно отмахнувшись от миража.

– Слышь, Дональд, – кричит Уорден. – Тащи сюда свою задницу…

Уолтемейер поднимает глаза.

– Давай, Дональд. Выходи поиграть.

Тот продолжает печатать.

– Эй, миссис Уолтемейер, а Дональд выйдет сегодня гулять?

Уорден бросает диск к стеклянной перегородке между офисами, как раз когда административный лейтенант, пришедший на пересменку на час пораньше, идет к себе в кабинет через аквариум. Пластмасска рикошетит от стекла и грациозно парит мимо колонны в открытую дверь кабинета Нолана. Лейтенант останавливается на пороге, дивясь редкому и поразительному зрелищу – счастливый Дональд Уорден.

– А? – озадаченно спрашивает он.

– Запястья, лейтенант, – говорит Уорден с улыбкой. – Весь секрет в запястьях.

Пятница, 9 декабря

Десятое правило в руководстве убойного: идеальное убийство бывает. Всегда было, и тот, кто спорит, лишь выдает в себе наивного романтика, дурачка, незнакомого с правилами с первого по девятое.

Пример: вот лежит черный мужчина по имени Энтони Моррис, двадцать один год, застреленный в западной половине Балтимора, штат Мэриленд. Мистер Моррис – молодой человек со внезапно рухнувшим статусом в местной наркоторговле, – обнаружен патрульными Западного в пустом дворе Гилмор-Хоумс, где человек или группа людей несколько раз спустили курок револьвера 38-го калибра и наделали в его теле дырок маленькими кусочками металлического сплава.

Извлеченные на следующее утро из трупа, все они окажутся расколотыми и изуродованными, а следовательно бесполезными для экспертизы. А поскольку оружие – револьвер, то поблизости не валяется ни одной стреляной гильзы. Впрочем, без найденного оружия отсутствие пуль или гильз – всего, с чем оружие можно сравнить при экспертизе, – это умозрительная проблема. Более того, само место преступления асфальтированный двор зимой, где нет ни отпечатков