о росте французского влияния в Марокко, но Германия не закрепилась в Марокко так же, как и в Ливии. Более того, Танжер стал особым анклавом, в котором султан Марокко делил власть с иностранными консулами. Особенно важной фигурой был главный инспектор полиции, который выступал в качестве связного между султаном и консулами; он представляет собой редкий пример швейцарского присутствия в Средиземноморье, поскольку жизненно важно было нанять человека, чей нейтралитет был гарантирован. Итак, турки потеряли остатки власти в Северной Африке; немцы нигде не закрепились; австрийцы ограничились Триестом и побережьем Далмации и не принимали участия в борьбе за Северную Африку; Великобритания господствовала на морских путях между Гибралтаром и Суэцким каналом.

 

II

 

Дополнительным ценным призом для Италии был Родос вместе с Додеканесскими островами. Жители островов, в основном греки, пытались освободиться от османского контроля, и перспективы создания "Федерации Додеканесских островов" казались неплохими: острова были удачно расположены вдоль торговых путей, принося процветание местным грекам и евреям. Однако итальянцы оценили стратегическую ценность островов, расположенных так близко к центру османской власти, и воспользовались войной с Турцией за Ливию, чтобы захватить острова в 1912 году. Италия пыталась развивать экономику своей новой колонии. Додеканес сильно отличался от Ливии или империи, которую итальянцы также мечтали создать в Абиссинии, и итальянцы были готовы относиться к додеканесцам как к людям на том же уровне, на котором они считали себя.5 Это завоевание стало первым этапом в попытке европейских держав окончательно расчленить Османскую империю. Этот процесс вряд ли был скоординированным; более того, большая часть инициативы исходила изнутри османских территорий, ведь даже Албания, традиционно лояльная Константинополю, к 1912 году стала очагом недовольства. Первая мировая война лишь усилила быстро нараставшую тенденцию к обособлению османских провинций. Присоединение Турции к Германии отнюдь не было неизбежным. По мере того как над Европой сгущались военные тучи, турки проявляли интерес к обсуждению нового договора с Великобританией, которую они продолжали рассматривать как своего очевидного союзника в борьбе с попытками русских прорваться из Черного в Белое море; они также осознавали, что греческий авантюризм, который довел короля Греции Георга до Салоник, оставался угрозой для их столицы - Мегале Идея или "Великая идея" Венизелоса предполагала не что иное, как замену Константинополя Афинами в качестве греческой столицы. Но самой яркой чертой Средиземноморья в августе 1914 года была крайняя неустойчивость всех политических отношений: заключит ли Британия сделку с Турцией? Или, скорее, с Россией? Что делать с Грецией? Казалось, что султан втягивается в сети кайзера, но ничего не было определенно. 10 августа 1914 года двум немецким военным кораблям было разрешено войти в Золотой Рог, и турецкое правительство согласилось, что если их будут преследовать британские корабли, то турецкие батареи откроют по ним огонь. Тем временем два корабля, строившиеся в Великобритании для османского флота и стоившие 7 500 000 фунтов стерлингов, были захвачены Королевским флотом, что вызвало яростные обвинения в адрес Великобритании в турецкой прессе.6

Одним из тех, кто решительно выступил против турок, был Уинстон Черчилль, теперь уже первый лорд Адмиралтейства. Премьер-министр Асквит 21 августа отметил, что Черчилль был "яростно настроен против турок". Однако под его риторикой скрывалась особая и смелая политика. Победа над Османской империей обеспечила бы безопасность британских интересов не только в Средиземноморье, но и в Индийском океане, где Персия становилась важным источником нефти, поставляемой через Суэцкий канал. Как только Россия вступила в войну против Германии, Дарданеллы стали жизненно важным проходом, через который Россия могла снабжаться оружием и экспортировать украинское зерно, что было важно для ее платежного баланса.7 В марте 1915 года, опасаясь русско-германского перемирия, британское правительство согласилось на то, чтобы России было позволено контролировать Константинополь, Дарданеллы, южную Фракию и ближайшие к Дарданеллам острова Эгейского моря.8

Убедительная поддержка Черчиллем кампании по форсированию Дарданелл привела к самому важному военно-морскому наступлению в Средиземноморье во время Великой войны. В отличие от Второй мировой войны, в этой войне действия в Средиземноморье были относительно ограниченными, и австрийский флот, как мы увидим, совершил лишь несколько вылазок за пределы Адриатики, которую он был намерен защищать. Однако по краям Средиземноморья проходили важные сухопутные кампании, в частности в Палестине и северо-восточной Италии. Турецкой военной угрозы Суэцкому каналу оказалось достаточно, чтобы британцы навязали свою кандидатуру хедиву Египта и объявили страну британским протекторатом - отныне как здесь, так и на Кипре, вымысел о том, что эти земли все еще находятся под султанским зонтиком, был забыт.9 Поверхность Средиземного моря оставалась довольно спокойной, хотя под ней теперь скрывалось все большее количество подводных лодок, чья способность причинять вред имперским флотам наиболее ярко проявилась в Атлантике. Отчасти это относительное затишье объяснялось тем, что британские и немецкие корабли требовались для выполнения более важных задач в северных морях.

Весьма спорным исключением стала Галлиполийская кампания 1915 года. В январе 1915 года Фишер, первый морской лорд, пожаловался своему коллеге лорду Джеллико:

Кабинет министров решил взять Дарданеллы исключительно силами флота, используя 15 линкоров и 32 других корабля, оставив там три боевых крейсера и флотилию эсминцев - все, что срочно требуется на решающем театре у себя дома! Выход один - уйти в отставку! Но вы говорите "нет!", а это означает, что я просто соглашаюсь с тем, что мне совершенно не нравится. Я не согласен ни с одним из предпринятых шагов.10

И даже когда Фишер уступил, он отправил Черчиллю послание со словами: "Чем больше я думаю о Дарданеллах, тем меньше они мне нравятся!".11 Он твердо верил, что военно-морской конфликт должен быть решен в Северном море. Галлиполийская кампания больше всего запомнилась ожесточенными боями, в которых турки противостояли британским, австралийским и новозеландским войскам на участке суши, занимающем европейский фланг Дарданелл. Первоначально планировалось, что британские корабли при поддержке французов форсируют проход. Когда стало очевидно, что сделать это невозможно, было принято решение переправить 50 000 солдат в бухту Мудрос, огромную естественную гавань на южной стороне Лемноса, расположенную в непосредственной близости от Галлиполийского полуострова. В Мудросе не было портовых сооружений, необходимых Королевскому флоту, и не было ни достаточного количества воды для войск, ни места для их размещения. Поскольку они прибыли в феврале, им пришлось пережить неприятные зимние условия.12 Британская морская атака на вход в Дарданеллы 18 марта 1915 года привела к потере трех британских линкоров, хотя турки, обстреливавшие флот, израсходовали все их боеприпасы, а мины в проливе оказались более опасными.13 Британцы надеялись, что русский Черноморский флот направится к Константинополю с 47 000 войск, но