Из соображений собственной безопасности и для успешного проведения кампании Силезской и Северной армии приходилось действовать согласованно. На практике ни Бернадот, ни Блюхер не могли отдавать приказы командирам другой армии: им приходилось согласовывать стратегию. Учитывая энергичность Блюхера и осторожность Бернадота это неизбежно было сопряжено с определенными трудностями. Цель Блюхера состояла в том, чтобы соединиться с Шварценбергом близ Лейпцига, ведя за собой Бернадота и тем самым объединяя все три армии коалиции для решающей битвы против Наполеона. В принципе Бернадот не противился этой стратегии. В случае выдвижения Наполеона на Лейпциг с целью столкновения со Шварценбергом, он был полон решимости зайти французам в тыл, как то было предусмотрено Трахенбергским планом. Однако Бернадот вполне резонно опасался, что если он сам и Блюхер двинутся на Лейпциг до подхода Богемской армии, то попадут под удар всех сил наполеоновской армии. По меньшей мере они должны были быть в курсе местоположения Шварценберга и перемещений Наполеона, прежде чем идти на столь рискованный шаг. Кроме того, Бернадот полагал, что Наполеон вполне мог сделать ставку на медлительность Шварценберга и лично отправиться на север для того, чтобы уничтожить две другие армии союзников до того, как в дело успеет вмешаться Богемская армия. В своем прогнозе Бернадот был совершенно прав, а его осторожность абсолютно обоснованной.

Когда началась Лейпцигская операция, Наполеон находился в Дрездене. С самого начала ему было трудно уследить за перемещениями войск коалиции, отчасти из-за нехватки легкой кавалерии, но также потому, что ему нелегко было поверить в то, что у Блюхера хватит смелости переправиться через Эльбу вместе со всей своей армией и оказаться в логове Наполеона, оставив свои базы и провиант в Силезии. Император вышел из Дрездена только 7 сентября, направляясь к Мейсену и Вурцену, куда он прибыл уже на следующий день. Это был наиболее логичный маршрут независимо от того, собирался ли он двинуться к Лейпцигу против Шварценберга или намеревался нанести удар в северном направлении против Блюхера. Только дойдя до Вурцена, он оказывался перед необходимостью обнаружить свои намерения: либо продолжив движение на запад к Лейпцигу, либо свернув на северо-восток и пойдя вдоль восточного берега реки Мюльде в направлении Дюбена.

Именно тогда Наполеон допустил свою, возможно, крупнейшую ошибку за всю кампанию. Изначально он приказал Л. Сен-Сиру оставить Дрезден и вместе со своим корпусом присоединиться к основной армии. Сен-Сир уже успел убрать свои аванпосты в Рудных горах, когда император передумал и распорядился, чтобы Сен-Сир оставался в Дрездене для обороны города. К тому моменту запасы продовольствия в Дрездене подошли к концу, и его ценность как базы была практически сведена на нет. Поскольку город не был должным образом укреплен, он представлял еще меньшую ценность, чем другие переправы через Эльбу при Торгау, Виттенберге и Магдебурге. В любом случае вторжение войск коалиции в Западную Саксонию давало Наполеону лучший и последний шанс выиграть кампанию 1813 г. и спасти свои позиции в Германии. Ему нужно было собрать все свои силы для решающей битвы. В конечном счете Л.Л. Беннигсен смог использовать корпус ополченцев П.А. Толстого, который был практически бесполезен на поле боя, для блокады Сен-Сира в Дрездене, тогда как сам Беннигсен с большей частью своих регулярных войск вовремя примкнул к коалиционной армии к концу Лейпцигского сражения. В ноябре 1813 г. страдающий от голода гарнизон Дрездена, оказавшийся в полной изоляции после поражения Наполеона при Лейпциге, был вынужден сдаться: 35 тыс. человек, которые вполне могли бы решить исход Битвы народов в пользу Наполеона, оказались в плену, практически не принеся ему пользы в решающий месяц кампании, каковым стал октябрь[741].

9 сентября Г.Л. Блюхер и А.Ф. Ланжерон были у Дюбена, корпус Ланжерона был расквартирован в деревне и вокруг нее и наслаждался отдыхом. Сразу после полудня раздался сигнал тревоги. Наполеон с крупными силами шел на Дюбен, а его авангард уже находился в опасной близости. В своих мемуарах Ланжерон писал, что он и Блюхер легко могли попасть в плен. Очевидно, его кавалерийская разведка дала маху. Возможно, это произошло отчасти потому, что казачий полк из армии Блюхера был отправлен для соединения с диверсионными отрядами М.И. Платова, действовавшими близ Лейпцига. Справедливо и то, что окрестные леса затрудняли сбор разведывательных данных. Однако это были недостаточные оправдания для столь масштабного провала. Хотя Ланжерон и Блюхер глубоко уважали генералов А.Я. Рудзевича и Г.А. Эммануэля, которые осуществляли общее командование российским авангардом, они были невысокого мнения о большинстве старших кавалерийских начальников в войсках Ланжерона. Сам он писал: «…в ходе всей кампании действия моей кавалерии сковывали небрежность, леность и нехватка решимости ее командиров», имея в виду прежде всего общего командира кавалерийского корпуса, генерал-лейтенанта барона Ф.К. Корфа человека, который к тому времени успел пристраститься к ведению боевых действий в приличествующем джентльмену стиле и расслабленном состоянии[742].

Благодаря выдержке генерала П.М. Капцевича и умелым арьергардным действиям его 10-го корпуса, А.Ф. Ланжерон в целости и сохранности вывел все свои войска из Дюбена и отступил на северо-запад, переправившись через реку Мюльде при Есснитце. Однако наступление Наполеона отрезало армейский корпус Остен-Сакена от остальных частей Силезской армии. Впоследствии Остен-Сакен в своем рапорте Барклаю де Толли подробно изложил обстоятельства переправы своего корпуса через Эльбу 4 октября. В течение нескольких следующих дней его кавалерия, включая калмыцкий полк, провела серию успешных стычек с французами. Внезапно 9 ноября корпус оказался в наиболее опасном положении за все время войны. Авангард Остен-Сакена под командованием генерал-майора С.Н. Ланского обнаружил, что крупные силы неприятеля перекрыли ему путь. Тем временем арьергард Д.М. Юзефовича находился под сильным давлением всей кавалерии О. Себастьяни, 6 тыс. пехотинцев и восемнадцати пушек, прибывавших со стороны Торгау. Казалось, французы были повсюду.

К счастью, Остен-Сакен никогда не поддавался панике, а его кавалерийские военачальники во главе с Васильчиковым были очень хорошо обучены. Они сдерживали французов достаточно долго для того, чтобы Остен-Сакен успел отвести свою пехоту по проселочным дорогам и через леса севернее расположения французских войск. Прибыв в деревню Пресль в полночь, после десятичасового марша Сакен обнаружил, что здесь же расположилась часть его кавалерии, а кавалерия О. Себастьяни находится неподалеку. Однако французский кавалерийский военачальник позволил себя обмануть, так как «обозы наши были отправлены к Эльбе на Эльстер, и он полагал, что 1-й корпус туда будет следовать». На самом деле Остен-Сакен отправил свои войска в противоположном направлении — на северо-запад, вслед за остальными частями армии. Дело кончилось тем, что Себастьяни упустил большую часть обоза Остен-Сакена и все его войска. Для последнего самым опасным оказался следующий отрезок пути, «где большая дорога идет от Дубена до Виттенберга». Его солдаты прошли по этой дороге ночью. Егерей разместили по обеим сторонам дороги, и остальные войска прошли между ними. При этом неприятельские бивуаки находились в поле зрения, но враг не заметил перемещений войск Остен-Сакена[743].