— Правый борт греби!

Ладья ухнула с очередной ступени, глубоко зарывшись носом, людей окатило водой с носа до кормы.

— Оба борта греби! Сильней, сильней!

Ждан даже не оглядывался, как там идут следующие за ним «в струне» остальные. Некогда оглядываться, Бог даст, пройдут, а нет, так уж ничем не поможешь…

— Правый греби, левый табань!

Ух! Снова водопад брызг, но и эта ступенька пройдена.

— Ребята, последняя ступень! Давай, давай, работай! Оба борта!

Тяжёлая туша судна в последний раз взвилась и тяжело осела в воду, качаясь с носа на корму.

— Никак, прошли, ребята! — Ждан бросил рулевое весло кормщику, помогавшему ему на этом пороге, отёр пот со лба. — Вроде как прошли, говорю!

Гребцы разом расслабились, опустив вёсла.

— Слышь, Онфим, вон там заливчик имеется! — указал рукой купец. — Правь туда. Отдохнуть надо дать ребятам, поесть малость! Не то свалятся… Давай-ка ещё погреби, ребята, каша ждёт!

— … Ну что там?

Князь Андрей оглянулся на всадника, подъезжавшего сзади.

— Всё хорошо, княже! Прошли они Неясытец-порог!

Андрей Мстиславич обозрел своё воинство. Четыре сотни всадников, восемь сотен коней — наученный горьким опытом, князь всегда держал запасных коней — стояли в неглубокой и неприметной балке. Кони мирно паслись, воины сидели группками, негромко беседуя. Костров никто не разводил по княжьему приказу, чтобы не выдать местонахождение отряда.

Сюда они проникли под покровом ночи, сделав длинный и скрытный переход. Ещё никогда Андрей не забирался так далеко на юг — в здешних степях спрятаться было очень трудно. Высланный к Днепру дозор затаился пониже главного порога Ненасытец и должен был предупредить князя, едва ладьи с грузом пройдут тот порог.

Время тянулось и тянулось, солнце, повисшее над головой, жарило почти по-летнему, так что в лощинке было уже почти тепло. Никто из любдей Андрея не высовывал носу из укрывшей их балки, и в боевом охранении сегодня лежали пластуны, держа наготове тяжёлые луки — на случай, если какой-нибудь неудачливый пастух на свою беду решит прогнать отару через лощину. Впрочем, пока таковых неудачников не наблюдалось.

— Значит, так! — Андрей встал, разминая затекшие ноги. — На место они прибудут не раньше вечера, и мыслю так, ночь простоят на якоре, подалее от берега. Утром же начнут разгрузку. Вот к утру мы и подскочим. Чтобы не грузить зря товар туда да обратно.

— С хлебушком будем, княже? — осклабился вестовой.

— Беспременно, — без улыбки подтвердил Андрей.

Он вдруг насторожился, хищно поводя ноздрями — один из лежавших на склоне балки сторожевых, скрывавшийся за неприметным кустиком, скатился на дно лощины и подбежал к князю.

— Осложнение у нас, княже, — человек говорил негромко, вполголоса. — Похоже, какие-то пастухи сюда стадо баранов гонят.

— Сколько их?

— Кого, пастухов?

— Ну не баранов же!

— Да, это… трое.

Князь подумал пару секунд.

— Так. Радомир, берёшь своих людей и встречаешь гостей. Стрелять вблизи, наверняка. Смотрите не упустите никого!

— А с баранами что делать?

Андрей Мстиславич чуть улыбнулся.

— Придётся вам, ребята, попасти их малость. Одёжа на вас татарская, издали вы как есть поганые. Никто и не подумает, что подменили пастырей малость.

Радомир тоже заухмылялся в ответ. Идея была хороша — кто из других пастухов отправится за пару вёрст, чтобы проверить чужую отару? Со своей управиться бы…

— Надо так надо. Отчего не попасти? А вечером свежатинка будет?

— Эйе, здравствуй!

— И тебе здоровья, почтенный!

Надо же, как бегло по-русски говорит, снова удивился Ждан.

— Ну давай грузить будем, что ли?

— Давай, да!

На берегу уже стояли наготове подогнанные ещё с вечера повозки. Ревели волы и верблюды, всхрапывали кони. Ладьи, всю ночь простоявшие на якорях в двухстах шагах от берега, сейчас высунули свои носы на сушу, и дюжие ладейники в расстёгнутых рубахах уже налаживали сходни на берег.

Ждан обернулся к своим.

— Ну что, ребята, давай-ка начнём, помолясь. Эй, как тебя там! Подгоняй свою колымагу-то! А ты вон туда ставь!

Возница, понятливо кивнув, начал разворачивать повозку на паре огромных колёс, запряжённую парой волов, и в этот момент стрела ударила его в спину.

— А-а-а! Коназ-ашин! — дикий крик прокатился по берегу.

Крик этот произвёл эффект кипятка, выплеснутого на муравейник. Вопли людей, рёв животных и общая сутолока — кто-то лез под повозку, кто-то пытался вытащить из налучи лук…

Ждан взглянул наверх и замер: с высокого берега катилась лавина всадников, их было не меньше трёх сотен… да все четыре сотни, пожалуй!

Всё кончилось почти мгновенно. Лавина обрушилась на берег, разом затопила его. Тех, кто пытался оказать сопротивление, пристрелили из луков, прочих без слов порубили мечами. Двое здоровенных русичей вытащили за ноги брыкающегося от страха Тюрюубэна, спешившиеся воины добивали упавших.

— Эй, ребята, да вы никак русские? — на высоком поджаром жеребце гарцевал всадник в воронёных доспехах. — Давайте-ка на берег! Все, все!

Ждан поймал отчаянный взгляд кормщика Онфима. Драться глупо… Эх, как всё глупо…

— Давай, давай, не балуй! — повысил голос всадник. — Я князь Андрей Мстиславич Рыльский, слыхали? Мы русичей не бьём, буде они сами не заставят!

Ждан вздохнул, плечи его опустились.

— Выходим, ребята…

Корабельщики угрюмо потянулись к сходням, собираясь на берегу в толпу. Князь Андрей оглядел притихших людей.

— Кто здесь старший-то у вас? Ты, борода?

Помедлив, Ждан вышел вперёд.

— Я буду за старшего.

Андрей пристально оглядел купца.

— Назовись, купче.

— Ждан имя моё, отца Борисом звали.

— Чьи это ладьи? Не смоляне часом?

— С Чернигова мы. Лодьи и груз князя нашего, Михаила Всеволодовича.

Андрей Мстиславич усмехнулся.

— Вот, значит, каков нынче Михаил Всеволодович. До земли прогнулся перед татарвой, хлебушек им поставляет… Ладно. Значит, так, мужички — поскольку русские люди вы, то и отпускаю я вас на все четыре стороны. Ладьи же с грузом забираю. Пора проучить Михаила, дабы не вилял хвостом перед захватчиками!

Ждан откашлялся.

— Сила тут твоя, Андрей Мстиславич. Однако сам посуди — куда мы пойдём, пешие-то?