Задача оказалась довольно простой. Магия Дорина пропихивала в фундамент Мората тончайшие льдинки, которые пожирали древнюю каменную кладку. Паутина трещин пронизывала каждое помещение, где Дорин хоть раз побывал. Каменные стены теряли устойчивость… пока вся восточная часть крепости не оказалась на грани обрушения. До сих пор ее удерживала исключительно воля Дорина.

Так продолжалось вплоть до этого момента. Дорин снял магические подпорки. Трещины начали расширяться. Моратская крепость, казавшаяся вечной, рушилась.

Улыбаясь Маэве, Дорин потянул за невидимые нити, одновременно продолжая удерживать ее разум.

Башня снова содрогнулась. Маэва шумно глотала воздух.

«Ты не можешь бросить меня здесь. Он найдет меня. Он меня поработит».

«Как ты намеревалась поработить меня?»

Дорин превратился в ворона и взлетел к потолку.

Морат снова застонал. К треску камней примешивались пронзительные гневные вопли, такие жуткие, что самому Дорину стало не по себе. Он перелетел на подоконник.

«Расскажи Эравану, что это моя месть за Адарлан».

За Соршу, Кальтэну и всех, уничтоженных валгским королем. За разрушенный Рафтхол. Пусть Адарлан сейчас в развалинах. Королевство можно восстановить. Возможно, Дорин и не доживет до восстановления. Но другие доживут.

Наверное, это станет его первым и единственным подарком Адарлану в качестве короля: жизнь с чистого листа, без оглядок на мрачное прошлое. Конечно, если будет кому строить новый Адарлан.

Коридоры наполнились испуганными криками. Дорин заранее разузнал, в каких местах работают и где живут подневольные люди. Он сделал так, что на пути их бегства не будет никаких обвалов и обрушений… пока последний беглец не покинет крепость.

«Пощади! – взмолилась Маэва, раскачиваясь на коленях вместе с башней. – Пощади!»

Пусть Эраван найдет ее и устроит ей жизнь, какую она готовила Дорину и Аэлине.

Маэва извивалась ужом. Магия Дорина крепко держала и ее разум, и магическую силу. Единственным доступным ей состоянием было отчаяние. Трудно сказать, чего она боялась сильнее: встречи с обманутым валгским королем, от которого пыталась сбежать, или гибели под обломками крепости.

Дорин знал, что потом пожалеет об упущенной возможности. Маэву нельзя было оставлять в живых. Но он придумал ей более страшную месть – обрек на муки, через которые прошел сам… Такого Дорин не пожелал бы никому, даже если бы это стоило им проигранной войны. Он не считал, что такое решение делало его слабым. Ни в коем случае.

За окном Железнозубые ведьмы спешно поднимались в небо. Драконы испуганно заверещали, когда камни под ними зашевелились и пришли в движение. Армия в долине замерла, глядя на качающуюся башню Моратской крепости.

«Пощади!» – снова беззвучно закричала Маэва. Снизу доносился рев разъяренного Эравана. Невзирая на обвалы, валгский король пробирался к покоям Маэвы.

Дорин толкнул клювом оконную створку и вылетел в наполненную хаосом ночь.

Молчаливые, отчаянные крики Маэвы следовали за ним по пятам. До самой горной вершины близ Мората, где в толще сланца он спрятал два других Ключа Вэрда.

Дорин извлек их и сунул в пустой карман. В тот момент он едва помнил собственное имя. Он стал обладателем всех трех Ключей.

Связующая нить между ним и Маэвой еще держалась. Оставалось и одно недоконченное дело, потребовавшее возвращения в разум бывшей фэйской королевы. Все было не сложнее, чем перерезать настоящие нити: одну – между ним и Маэвой и другую – между ее способностью путешествовать по мирам.

Дорина удивило, когда он узнал: ему по силам лишить Маэву этого дара. Больше она не откроет ни одного портала.

«Твои прогулки между мирами прекратились, – объявил Дорин, когда его магия вклинилась в магию Маэвы и вырвала с корнем все ее способности к перемещению. – Советую приобрести добротную обувь».

Затем он выпустил разум Маэвы из плена. В ответ раздался пронзительный, переполненный злобой крик.

Дорин вновь поменял обличье, превратившись в крупного, свирепого вьючного дракона. Он знал о существовании таких драконов, доставлявших воздушной армии все необходимое.

Возможно, жить ему оставалось считаные дни, но эти дни он проведет как настоящий король Адарлана. Смоет с себя весь позор минувших месяцев и начнет жизнь заново, становясь тем, кем хотел быть.

Дорин поймал струи быстрого ветра и поднялся в небо. Отлетев подальше, он оглянулся на долину и гору, от которой исходило зловоние смерти и где начинались многие ужасы Эраванова правления. Дорин смотрел на рушащиеся башни Мората и улыбался.

Отвращение – только этим словом Ириана могла выразить свое отношение к Ферианской впадине. Она с трудом дышала сгущенным воздухом в пространстве между двумя высоченными горными пиками. Ее мутило от вида и запаха костей и драконьего навоза, попадавшегося на каждом шагу. Окна и двери, прорубленные в горной толще, были разной ширины и высоты, однако из каждого тянуло зловонием. Иных запахов в Ферианской впадине не существовало.

Хорошо еще, что ведьмино логово оказалось пустым. Впрочем, спутники Ирианы, разбиравшиеся в стратегии, пока не решили, действительно ли это хорошо.

Теперь, когда обе части армии хагана соединились, солдаты, которыми командовала Хасара, принялись готовить переправу через Авери, чтобы затем вступить в Задубелый лес. Руккины безостановочно перебрасывали по воздуху самые тяжелые грузы, включая и повозки обоза. И все равно путь на север казался необозримо долгим. Двигаться предстояло по древней заброшенной дороге, что тянулась вдоль северного рукава Авери.

– Передай мне вон тот нож, – попросила Ириана находившуюся с ней Элиду.

Кивком подбородка целительница указала, какой именно нож ей требуется. На полу крытой повозки лежал дарганский солдат. Он был без сознания. На лбу блестели капли холодного пота. Во время битвы близ Аньеля его ранили в бедро. Солдат посчитал свою рану не особо серьезной и решил не беспокоить целительниц, которым и так хватало забот. Однако рана воспалилась. Дарганский конник крепился из последних сил, пока сегодня утром не упал с лошади, потеряв сознание. Так он и попал в повозку Ирианы.

Походный аньельский лазарет отучил Элиду вздрагивать при виде крови и гнойных ран. Поэтому она спокойно достала нож с тонким лезвием и подала Ириане.

Целительница склонилась над бездыханным воином. Зрелище воспаленной раны вполне могло бы испортить аппетит.

– Твои действия его разбудят? – полюбопытствовала Элида.

– Я погрузила его в глубокий магический сон, – ответила Ириана, поудобнее беря нож. – И проснется он не раньше, чем я сама его разбужу.

Еще пару недель назад Элиду бы вывернуло при виде того, как Ириана очищает рану, выскребая кусочки омертвелых тканей.