слишком много «демонического я». Видимо, теперь нам с Леопольдом придется мучиться уже с другой личностью Арланда, которая жаждет не покоя, карт и выпивки, а деятельности и справедливости.

Я стояла у борта, любовалась закатом и думала обо всем произошедшем, когда сзади ко мне подошел один из матросов.

– Саами Грут просит вас пройти в свою каюту, госпожа ведьма, – учтиво сообщил он. – У него очень важный разговор к вам.

– Да? Что ж, надеюсь он предложит мне выпить…

Нехотя отойдя от борта, я направилась к дверям в каюту капитана. Саами Грут встретил меня, сидя в одном из своих резных кресел. Его деревянная нога была выпрямлена, и это придавало позе некой вальяжности.

– Присаживайся, – капитан указал на кресло напротив себя и на стол с какими-то закусками и вином.

– О чем-то хотели поговорить?

– Да… у меня есть к тебе одно очень деликатное дело, – ответил он.

– Любопытно. Есть что-то еще помимо Глубинного демона? – я отпила из кубка вина, сморщилась и дальше уделяла внимание исключительно закускам. Креветки, шашлык из осьминогов, мидии, еще какие-то морские тварюшки… деликатесы, однако ж.

– Нет, все в порядке. До материка мы доберемся без приключений, – уверил меня Саами Грут, улыбнувшись. – Просто… понимаешь, сто восемь лет назад я был простым актером. У меня случилась интрижка с властями Тангейя… даже рассказывать не стоит, в чем было дело! В общем, мне пришлось спасаться бегством, и я сел на первый попавшийся корабль, который оказался демоном. Меня угораздило попасть на рейс двенадцатилетия, прямо на ритуал смены команды. Ничего не подозревающая старая команда корабля была убита, затем демон стал выбирать из пассажиров новую команду. Меня, как капитана, выбрали последним… Змей набросился на меня и оттяпал ногу! Я потерял кучу крови и получил заражение, но моя душа принадлежала не мне, поэтому тело продолжало жить, пока, наконец, не справилось с болезнью. На материке мне подыскали лучшего резчика по дереву и сделали эту ногу. Демон привязал ее к своей душе, и она двигалась, как живая, только благодаря ему. Это был такой поводок, чтобы я не вздумал удрать или подставить демона. Не станет его, и я останусь калекой… Моя нога перестала двигаться, Бэйр.

– Это очень грустно, – ответила я, едва сдерживая зевок.

– Я был счастлив, когда на борт поднялись именно вы с Арландом. Он инквизитор, а ты ведьма, для меня это сочетание идеально. Я помог вам и даже спас, вовремя предупредив инквизитора о той комнате… я надеялся, что Арланд избавит меня от демона, а ты поможешь с ногой… сделаешь так, чтобы она двигалась от других источников.

– Хотите, чтобы я сделала вам совершенный протез? – уточнила я. Истэка и Кудеяр учили меня создавать волшебные двигающиеся предметы, для меня это не составит особого труда, но денег ведь это стоит огромных… потрачу кучу сил! Целую десятую от того, что у меня теперь есть. – Думаю, я смогу это сделать… но, уж прости, не за даром. Это очень тяжелая работа и сейчас я не смогу приступить. Дай мне выспаться и завтра я попробую оживить твою ногу.

– Хорошо… ты согласна, а это уже отлично! – облегченно улыбнулся Саами Грут. – Насчет платы. Что ты хочешь? У меня полно денег, билеты на такой корабль недешевые, а пассажиров всегда много.

– Деньги меня мало интересуют, – я задумчиво осмотрела каюту. – Я заберу с корабля все, что захочу. Пару кусков ваших парусов, какие-нибудь книги и кусочки леннайской древесины.

– Пф, да пожалуйста! Корабль-то теперь не мой, а Ордена. Грабь, сколько пожелаешь.

– Значит, договорились.

Я вышла из каюты и тут же наткнулась на Арланда. Он уже успел вымыться и одеться в зачарованную рясу. Теперь у него не только накидка с перьями, но даже нижнее белье до последних подштанников было зачаровано на всякий случай.

– Что ты там делала? – спросил он, кивнув на каюту капитана.

– Саами Грут просил посмотреть его ногу.

– Зачем это еще? – инквизитор жестом предложил отправиться к борту. Мы ушли подальше от суетящихся матросов, где было не так шумно и людно.

– Она работала на магии демона, а теперь демона нет и Саами стал калекой. Завтра примусь за работу.

– Ах, точно, у него же деревянная нога, я забыл. Ясно… Бэйр, я на самом деле хотел поговорить с тобой об одном важном, как мне кажется, деле.

– Да? – я удивленно посмотрела на Арланда. Он не выглядел напряженным, скорее расстроенным. Что это за дело, интересно знать? – О чем же ты хотел поговорить?

– Я хотел поговорить о твоем поведении в лесу…

– Мне стоит извиниться за это, – покорно склоняю голову. – Я… мне было тяжело. Ты погиб прямо у меня на руках, я чуть не удавилась от горя. Но там была моя мать, она пробудила во мне множество воспоминаний, и я решила, что это выход, уйти в другую память. И я ушла. Я жила, почти ничего не помня, а потом опять появился ты, и мне пришлось возвращаться обратно… только я уже не смогла. Я ухаживала за тобой сначала, но когда ты очнулся, я испугалась, не решилась проверить, и этот страх еще глубже затолкал меня в прежнюю память.

– Но сейчас? Что ты сейчас помнишь?

– Я… я ничего не помню, – призналась я. – Я не помню жизни Бэйр так, как помнила ее в том доме. А после этих событий с демоном я совсем все забыла, теперь я как раньше… И, знаешь, я безумно устала от всего этого, – я махнула рукой на корабль. – На самом деле я, может, даже жалею, что оставила дом. Я устала от того, что моей жизни грозит опасность, от беготни, от приключений… я хотела бы тихо жить на своем месте, чтобы я и ты, и Лео, чтобы мы были здоровы и никто не пытался это исправить.

Выговорив все это, я снова вздохнула, как бы пытаясь выбросить из груди эту тяжесть. Я чувствовала себя усталой и ослабевшей, как никогда мне хотелось, чтобы все это успокоилось, чтобы было ясно, что ничего страшного больше не случится. Никогда.

– Знаешь, – вдруг заговорил Арланд, тоже смотря на закат и его отражение в воде. – Тогда перед боем, когда Леопольд начал петь о последней возможности… Я не могу сказать, что не знаю, почему мне пришло в голову поцеловать тебя. Я знаю, что несмотря на всю ту кашу, что творится у меня в душе, я привязан к тебе и даже, может быть, люблю. В последнем я пока не уверен… но мне кажется, что таких вещей никогда толком не осознают