щедрые карманные деньги, эта книга может вскоре оказаться в досягаемости у огромной части населения. Следует также заметить, что значительная доля свидетельских показаний не имела отношения к вопросу о непристойности. Вы должны дать на него ответ, опираясь на саму книгу.

Как правильно объяснил мистер Гардинер, вы должны рассматривать книгу в целом. Не следует вырывать из нее отдельные куски там и сям. Это также не вопрос вкуса. Существует значительная разница между материалом, который шокирует или даже внушает отвращение, и материалом, который развращает и растлевает. Если, прочитав книгу, вы воспылали к ней отвращением, это не является убедительным в разумных пределах ответом на вопрос о ее непристойности.

Я хотел бы привлечь ваше внимание к высказыванию господина судьи Девлина, который некогда рассматривал сходный случай. Он выразился следующим образом: «А еще есть непристойное оскорбление; и как лояльность граждан – один из необходимых элементов для благосостояния страны, так и понятие о морали – один из необходимых элементов для здоровья общества. И соответственно, любой, кто стремится своими письменами разрушить это основополагающее моральное чувство, виновен в непристойной клевете». Но там, где Девлин говорит «..любой, кто стремится разрушить…», я предпочту сказать «любой, кто имеет тенденцию разрушить это основополагающее моральное чувство, виновен в непристойной клевете». В этом отношении я расхожусь с мистером Гардинером, который, по-видимому, не согласен с совершенно правомерным включением тенденции развращать в перечень возможного вреда. Развратить означает в первую очередь зародить отношение, предрасположенность или даже открытость к тенденции, очевидной в произведении, которая является непристойной.

Дина и Ник пораженно переглядываются. Судья опять берет на себя обязанности обвинения!

– Вы должны спросить себя как люди, живущие в обществе, не ханжи, но люди свободных взглядов: есть ли у этой книги тенденция развращать и растлевать тех, кто может ее прочитать? Потому что, знаете ли, когда книга поступает в продажу, она попадает не в утонченную атмосферу учебного заведения, где молодежь, возможно, учат правильно читать такие книги – например, в Кембриджский университет. – (Чайные чашечки косятся на Дину.) – Она попадет в книжные магазины, на лотки продавцов и в библиотеки, где ее сможет прочитать любой желающий.

Теперь напомним себе, в чем заключается сюжет романа. Справедливо будет сказать, что это история женщины, которая, во-первых, еще до замужества вступает в половые отношения. А затем она выходит замуж, и когда ее муж получает ранение на войне и оказывается прикован к инвалидному креслу – как, увы, случилось с очень многими мужчинами во время Великой войны, – после того как он оказывается парализованным ниже талии, героиня книги, будучи его женой, живя вместе с мужем в ужасном месте под названием Рагби – кажется, так, – дважды совершает супружескую измену с неким Микаэлисом, в то время как ее муж находится в том же доме, этажом ниже, а затем вступает в противозаконную связь с лесничим своего мужа. И все это описано в книге – конечно, вы имеете полное право не согласиться – чрезвычайно откровенным образом, и вся чувственность и страсть различных моментов полового сношения передана полностью, во всех деталях.

Раздел четвертый новой редакции закона о непристойности указывает, что индивидуум, – (Майкла Рубинштейна это слово пронзает в самое сердце, «индивидуум», а не «компания» или «организация»), – не может быть осужден, если доказано, что публикация указанного материала служит общественному благу, в данном случае – как произведения литературы, искусства, науки или другой области общественного интереса. Подраздел два разрешает вызвать свидетелей-экспертов.

Насколько я понимаю раздел четыре, в намерения парламента не входило обеспечить иммунитет автору или издателю лишь по той причине, что рассматриваемая работа обладает литературными или иными достоинствами. Закон требует большего. Литературные достоинства должны быть достаточно велики, чтобы публикация служила общественному благу. Бремя доказательства этот раздел возлагает на защиту. В части же вопроса о непристойности бремя доказательства лежит на обвинении.

Перед вами, следовательно, стоят следующие вопросы. Первый. Является ли книга непристойной? Имеет ли она тенденцию развращать и растлевать тех, кто ее, вероятно, прочитает? Если нет, то и делу конец. Второй. Если книга непристойна, обладает ли она литературными достоинствами? Обвинение согласилось, что да, в некоторой степени. Все свидетели считают, что книга обладает литературными достоинствами. Еще раз подчеркну, вам не следует руководствоваться мнениями, которые высказали свидетели. Вы должны судить сами. Третий вопрос. Если книга, по вашему мнению, обладает литературными достоинствами, доказали ли обвиняемые, что достоинства книги как литературного произведения достаточно высоки, чтобы перевесить ее непристойность; настолько высоки, что публикация служит общественному благу?

Он оставил ее в конце сентября, ушагал вниз по тропе через оливковую рощу, и его белая рубашка и старая соломенная шляпа скрылись из глаз Розалинды и девочек. Он ушел раньше, чем мог бы, – миссис Лоуренс собиралась прибыть на место их встречи в Венеции лишь через несколько дней. Накануне ночью он признался Розалинде, что их любовь «взорвала» его.

Он сказал, что с годами стал женатым человеком:

– Когда мужчина женат, он не влюблен. Муж – не любовник. Ну и вот, я – муж и больше никогда не буду любовником, никогда в жизни. Ты была – и остаешься – моей возлюбленной, и ты была щедра ко мне, щедра во всех смыслах, в каких только возможно.

– Ты любишь жену, – признала она со слезами на глазах. Она изо всех сил старалась сохранять достоинство, как положено «хорошим» женщинам в подобной ситуации. – Так и должно быть.

Должно быть, но есть ли?

– Не то чтобы люблю… Но когда люди женаты шесть лет, а близки еще дольше – ведь когда-то я в самом деле любил Фриду, – они как бы прирастают друг к другу. Между ними образуется некая связь. И рвать ее – противоестественно.

Потом Роз прочтет то же самое почти дословно в романе «Флейта Аарона», который он писал во время их близости, параллельно с циклом стихов Сан-Гервасио. В книге Аарон говорит эти слова маркизе, покидая ее.

Она сохранила его письма и открытки. Самое первое – от двадцать девятого сентября: именно эту дату он потом выберет для письма Меллорса к Констанции, которое лесничий пишет, когда работает у фермера, ждет своего развода и тоскует по ней. Когда Розалинда прочитала это письмо впервые, в 1928 году, оно пронзило ее в самое сердце.

«Я верю в высшую тайну, что и подснежнику не даст погибнуть. И пускай ты в Шотландии, а я в Срединных графствах, и я не могу тебя обнять, обхватить руками и ногами, но все же со мной – частичка тебя… Я люблю и это воздержание,