3 ноября 1960 г.

Уважаемая матрона!

Вот обещанный вам экземпляр «Любовника леди Чаттерли» и наша огромная благодарность за компанию, которую вы составили столь многим терпеливо (или нетерпеливо) ожидавшим свидетелям.

Искренне Ваш,

Майкл Рубинштейн352

5 ноября 1960 г.

Дорогой мой Аллен,

огромное спасибо за прекрасный подарок – шампанское, которое ожидало меня по возвращении домой вчера вечером.

Последние три месяца были самыми захватывающими в моей жизни, и я чрезвычайно благодарен вам за пережитое.

Всегда ваш

Майкл353

7 ноября 1960 г.

Ее Величеству Королеве

Мадам!

Лишь по причине глубокого беспокойства и тревоги я дерзаю писать Вашему Величеству по этому делу.

Я уверена, что говорю от имени тысяч матерей детей-подростков, умоляя Ваше Величество воспользоваться своим влиянием и отменить решение, в соответствии с которым книга «Любовник леди Чаттерли» поступит в розничную продажу по цене, делающей возможным приобретение ее на карманные деньги юношами и девушками школьного возраста.

Растленность этой книги неописуема, и Ваше Величество, выросшая в защищенной обстановке христианской семьи, не может даже вообразить безнравственные картины, которые развернутся перед невинными умами.

У множества девушек, которые прочтут эту книгу из желания быть современными, взгляд на брак полностью исказится. Мальчики – ровесники Вашего сына, принца Уэльского (мой – лишь на год старше), – узнают от товарищей по школе такие вещи, которые разрушат святость тела и обратят юные здоровые пытливые умы к тайным, непристойным и отвратительным занятиям.

Я умоляю Ваше Величество и принца Филиппа обнародовать свои мнения по этому вопросу и так устыдить ответственных за это поругание христианских принципов, чтобы соответствующий закон был изменен, пока еще не поздно.

Остаюсь

верной и преданной слугой Вашего Величества

Кэтлин Эверетт354

По ту сторону Атлантики, в Соединенных Штатах (которые Кэтлин Эверетт, несомненно, считает логовом сепаратистов), в «Большом доме» сегодня, вечером 8 ноября, атмосфера приподнятая и напряженная.

Приехали все Кеннеди, все до единого. Соседи прислали в качестве пожелания удачи украшение из роз – подкову на счастье, в десять футов высотой, и никто не знает, куда ее девать. В прокатном телевизоре включен канал Си-би-эс, и Уолтер Кронкайт ведет посвященный выборам спецвыпуск новостей.

Джек и Джеки проголосовали без нескольких минут девять утра в избирательном участке, устроенном в публичной библиотеке в западном районе Бостона. Так рано утром их, скорее всего, не узнали на коротком пути от машины до участка: он в неярком костюме хорошего покроя, она в ярко-фиолетовом пальто и черном берете. Джеки сильно беременна и весь последний месяц промаялась простудой.

Джек вел жену под руку, а свою руку выставил вперед, чтобы устранить все помехи с ее пути. Супруги предъявили документы. Первой в огороженную черными занавесками будку для голосования отправилась Джеки; потом на ее место зашел Джек и вышел с улыбкой на губах, словно с трудом удерживался от смеха: ведь так странно голосовать за себя самого, избирая самого себя в президенты. Их сфотографировали для официальных источников, и не прошло и часа, как они сели в личный самолет «Кэролайн» до Хайанниса. По приземлении их приветствовала толпа из двух сотен человек. Доброжелатели размахивали оптимистичным плакатом: «Добро пожаловать домой, президент Джек».

День был прохладный. Они позавтракали дома с Кэролайн. На границах имения Кеннеди дежурили агенты Секретной службы. После завтрака играли в тачбол с Бобби и всеми, кого братьям удалось затащить на игру. Джо-старший смотрел, как они играют. На подготовку к сегодняшнему дню он потратил десять миллионов долларов.

В половине четвертого Джек лег поспать. Вечер обещал быть долгим.

Кандидаты все еще шли вровень, но к 17:30 по телевизору и радио начали предсказывать победу Кеннеди. В выпуске «Нью-Йорк таймс», отправленном в печать, заголовки возвещают его победу. Кто-то запевает «Ирландскую улыбку».

К 19:30 наступает перелом: огромный компьютер IBM, принадлежащий Си-би-эс, пророчит, что победит Никсон. В редакции «Нью-Йорк таймс» останавливают печатные станки. Надежды на то, что Кеннеди изберут подавляющим большинством, утрачены.

У Теда Кеннеди больной вид. В каждом штате, которым он ведал, они проигрывают. Он, нехарактерно для него, выходит из себя и пинает десятифутовую цветочную подкову. Утихомиривает его только взгляд матери, полный молчаливого упрека. Этот взгляд говорит, что вокруг бродят репортеры. В 20:15 большой компьютер передумал и теперь предсказывает, что Джек Кеннеди победит пятьюдесятью одним процентом голосов.

Иными словами, никто ничего не знает.

Джеки выскальзывает на воздух, чтобы пройтись вдоль берега. Ночь безлунная и беззвездная. Где-то плещется рыба, в животе пинается ребенок, и какой-то зверек перебегает ей дорогу в дюнах. Может быть, пес, которого спустили с поводка.

Перспектива проигрыша удручает; перспектива победы пугает. «Первая леди». Как сможет она поступиться своей анонимностью, своей личной жизнью, своей независимостью в тридцать один год? Если Джек победит, они оба будут принадлежать народу.

В голове мелькают слова леди Чаттерли:

«Я сама теперь только персонаж в книге, про которого кто-то читает».

У нее в кармане до сих пор лежит письмо профессора Триллинга. Оно прибыло с утренней почтой, как раз когда она и Джек вошли в дом, возвращаясь из Бостона. «Леди Ч. и Меллорс свободны! Мир вошел в полосу побед. Главное – не останавливаться! Вечно ваш Лайонел (Джек)».

К полуночи в «Большом доме» все измучены и мрачны. Джеки больше не может, и свекровь укоризненно велит ей идти домой спать.

К половине третьего ночи чаши весов, похоже, опять поменялись местами. Через окно, которое Джеки оставила приоткрытым, из «Большого дома» слышатся оглушительные вопли. Потом неожиданно к ней в постель залезает Джек и шарит в поисках ее руки.

– Надеюсь, я сплю с лидером свободного мира? – сонно бормочет она.

– Пока трудно сказать, отрыв слишком маленький.

Голос напряженный, усталый, и она поворачивается к мужу лицом и принимает его в объятия. В зазоре между телами переворачивается их общий ребенок.

На следующее утро, без десяти девять, Джек Кеннеди узнает новости, сидя в ванне. В ванную комнату врывается его пресс-секретарь, Пьер Сэлинджер. Он говорит, что результат уже официальный. Его передали по телеграфу, и агентство Ассошиэйтед Пресс уже висит на телефоне, ожидая заявления.

Новоизбранный президент не торопится. Джеки заглядывает в раскрытую дверь. Она видит по лицу мужа: он потрясен тем, с каким крохотным отрывом от соперника победил.

Пьер кидает ему полотенце.

Джеки отправляется к себе в кабинет, торопливо пишет, кладет листок в конверт, добавляет еще кое-что и зовет Мод Шоу. Не будет ли