сочинений Моцарта, составленный Кёхелем, впечатляет. Здесь перечислены 626 произведений - самое большое количество музыки, оставленное любым композитором, кроме Гайдна, созданное за тридцать шесть лет жизни и включающее шедевры во всех формах: 77 сонат, 8 трио, 29 квартетов, 5 квинтетов, 51 концерт, 96 дивертисментов, танцев или серенад, 52 симфонии, 90 арий или песен, 60 религиозных композиций, 22 оперы. Если некоторые из приближенных Моцарта считали его праздным, то, возможно, потому, что не вполне понимали, что труд духа может истощить плоть и что без перерывов на летаргию гений может скатиться к безумию. Отец говорил ему: "Промедление - твой страшный грех".37 и во многих случаях Моцарт ждал почти до последнего часа, прежде чем положить на бумагу музыку, которая рождалась в его голове. "Я, так сказать, погружен в музыку, - говорил он, - она у меня в голове целый день, и я люблю мечтать, изучать, размышлять о ней".38 Его жена рассказывала: "Он постоянно что-то натягивал - шляпу, брелок от часов, стол, стул, - как будто это была клавиатура".39 Иногда он занимался этим беззвучным сочинительством даже во время прослушивания оперы. Он хранил клочки нотной бумаги в карманах или, когда путешествовал, в боковом кармане кареты; на них он делал отрывочные заметки; обычно он носил с собой кожаный футляр, чтобы получать такие obiter scripta. Когда он был готов сочинять, он садился не за клавиатуру, а за стол; он "писал музыку, как буквы", - говорила Констанца, - "и никогда не пробовал движение, пока оно не было закончено". Или же он часами просиживал за фортепиано, импровизируя, оставляя свою музыкальную фантазию вроде бы свободной, но наполовину бессознательно подчиняя ее какой-то узнаваемой структуре - форме сонаты, арии, фуги... Музыкантам нравились импровизации Моцарта, потому что они с эзотерическим восторгом могли обнаружить порядок, скрытый за кажущейся прихотливостью. В старости Нимечек сказал: "Если бы я осмелился молиться еще об одной земной радости, я бы хотел услышать, как Моцарт импровизирует".40

Моцарт мог играть почти любую музыку на слух, потому что он так часто видел определенные комбинации и последовательности нот, что мог читать их как одну ноту, а его привыкшие пальцы воспроизводили их как одну музыкальную фразу или идею, подобно тому как опытный читатель воспринимает строку как слово или абзац как строку. Натренированная память Моцарта сочеталась с этой способностью воспринимать совокупности, чувствовать логику, которая заставляет часть указывать на целое. В более поздние годы он мог сыграть наизусть почти любой из своих концертов. В Праге он написал партии ударных и трубы второго финала "Дон Жуана", не имея под рукой партитуры для других инструментов; он держал эту сложную музыку в памяти. Однажды он записал только скрипичную партию сонаты для фортепиано и скрипки; на следующий день, без репетиции, Регина Стринасакки сыграла эту скрипичную партию на концерте, а Моцарт сыграл фортепианную партию чисто по памяти, не успев записать ее на бумаге.41 Наверное, ни один человек в истории не был так поглощен музыкой.

Мы считаем сонаты Моцарта довольно легкими и игривыми, вряд ли они стоят в одном ряду со страстными и мощными высказываниями Бетховена в том же жанре; возможно, это объясняется тем, что они были написаны для учеников с ограниченными способностями, или для клавесинов с малым резонансом, или для фортепиано, не имевшего возможности продолжить ноту.42 Любимая соната нашего детства, Соната in A (K. 331), с ее увлекательным "Менуэтто" и "Рондо алла Турка", все еще (1778) написана в клавесинном стиле.

Моцарт сначала не интересовался камерной музыкой, но в 1773 году он познакомился с ранними квартетами Гайдна, позавидовал их контрапунктическому совершенству и подражал им с небольшим успехом в шести квартетах, которые он сочинил в том же году. В 1781 году Гайдн опубликовал еще одну серию; Моцарт снова вступил в соперничество и выпустил (1782-85) шесть квартетов (K. 387, 421, 428, 458, 464-65), которые сегодня общепризнанно считаются одними из лучших образцов своего рода. Исполнители жаловались на то, что они отвратительно трудны; критики особенно осуждали шестой за его противоречивые диссонансы и бурное смешение мажорных и минорных тонов. Итальянский музыкант вернул партитуру издателю как явно полную грубых ошибок, а один покупатель, обнаружив, что диссонансы были сделаны намеренно, в ярости разорвал листы. Однако именно после исполнения четвертого, пятого и шестого квартетов с Моцартом, Диттерсдорфом и другими Гайдн сказал Леопольду Моцарту: "Перед Богом и как честный человек, я говорю вам, что ваш сын - величайший композитор, известный мне лично или по имени. У него есть вкус и, более того, самые глубокие познания в композиции".43 Когда шесть квартетов были опубликованы (1785), Моцарт посвятил их Гайдну с письмом, которое выделяется даже в блестящей переписке:

Отец, решивший отправить своих сыновей в большой мир, счел своим долгом поручить их защите и руководству человека, который в то время был очень знаменит и, кроме того, являлся его лучшим другом. Таким же образом я посылаю своих шестерых сыновей тебе, самый знаменитый и очень дорогой друг. Они действительно являются плодом долгой и кропотливой учебы; но надежда, которую подают мне многие друзья, что их труды будут в какой-то степени вознаграждены, ... льстит мне мыслью, что эти дети могут однажды стать для меня источником утешения".

Во время вашего последнего пребывания в этой столице вы... выразили мне свое одобрение этими композициями. Ваше доброе мнение побуждает меня предложить их вам и позволяет надеяться, что вы не сочтете их недостойными вашей благосклонности. Прошу вас, примите их благосклонно и будьте им отцом, наставником и другом. С этого момента я передаю вам все свои права на них. Прошу вас, однако, быть снисходительным к тем недостаткам, которые, возможно, ускользнули от пристрастного взгляда их композитора, и, несмотря на них, продолжать вашу щедрую дружбу к тому, кто так высоко ее ценит.44

Моцарт особенно любил свои квинтеты. Он считал свой Квинтет ми-бемоль для фортепиано, гобоя, кларнета, рожка и фагота (K. 452) "лучшим произведением, которое я когда-либо сочинял".45 Но это было до того, как он написал свои главные оперы. Первоначально (1787) "Маленькая ночная музыка" была написана как квинтет, но вскоре ее стали исполнять небольшие оркестры, и теперь она причисляется к серенадам Моцарта. Он ценит как "довольно тщательно" написанную Серенаду ми-бемоль (K. 375), серенаду, которую ему самому исполнили однажды вечером в 1781 году, но музыканты ставят выше Серенады до минор (K. 388), которая так же мрачна, как "Патетики" Бетховена и Чайковского.

Открыв оркестр, Моцарт пустил его в сотню экспериментов: увертюры, ноктюрны,