музыкальными идеями и капризами и возможностями певиц. Примадонна начала с того, что была властной и ей было трудно угодить; маэстрино был терпелив с ней; в итоге она полюбила его и заявила, что "очарована тем, как несравненный Моцарт служил ей".14 Премьера (26 февраля 1772 года) не имела такого уверенного успеха, как "Митридат" за два года до этого; тенор заболел во время репетиций, и его пришлось заменить певцом без сценического опыта; тем не менее опера выдержала девятнадцать повторений. Музыка была трудной, арии - слишком страстными; возможно, какой-то оттенок немецкого "Бури и натиска" привнес в итальянскую оперу нелепый элемент.15 Взамен Моцарт привез с собой чистоту бельканто итальянской песни, и его счастливый от природы дух еще больше осветился итальянским небом и жизнью на воздухе. В Италии он узнал, что опера buff a, как он слышал ее в произведениях Пиччини и Паизиелло, может быть высоким искусством; он изучил форму, а в "Фигаро" и "Дон Жуане" довел ее до совершенства. Для его внимательного ума и слуха каждый опыт был образованием.

13 марта 1773 года отец и сын вновь оказались в Зальцбурге. Новый архиепископ не был столь терпим к их долгим отлучкам, как Сигизмунд. Он не видел причин для повышения Леопольда в должности и относился к Вольфгангу как к одному из членов своей свиты. Он ожидал, что Моцарты будут снабжать его хор и оркестр музыкой, быстрой, новой и хорошей, и в течение двух лет они трудились, чтобы удовлетворить его. Но Леопольд задавался вопросом, как он сможет содержать семью без дополнительных гастролей, а Вольфганг, привыкший к аплодисментам, никак не мог привыкнуть к роли музыкального слуги. Кроме того, он хотел писать оперы, а в Зальцбурге была слишком маленькая сцена, слишком маленький хор, оркестр и публика, чтобы позволить яркому птенцу расправить свои растущие крылья.

Тучи на некоторое время рассеялись, когда курфюрст Баварии Максимилиан Иосиф поручил Моцарту написать оперу-буфф для Мюнхенского карнавала 1775 года и заручился согласием архиепископа на отпуск для композитора и его отца. Они покинули Зальцбург 6 декабря 1774 года. Вольфганг страдал от сильной простуды, которая привела к зубной боли, более сильной, чем могла смягчить ни музыка, ни философия. Но премьера "Мнимой садовницы", состоявшаяся 13 января 1775 года, заставила Кристиана Шубарта, выдающегося композитора, предсказать: "Если Моцарт не окажется тепличным растением [слишком быстро развивающимся благодаря интенсивному домашнему уходу], он, несомненно, будет одним из величайших композиторов, когда-либо живших".16 Окрыленный успехом, Моцарт вернулся в Зальцбург, чтобы служить, как ему казалось, недостойному вассалу.

Архиепископ заказал музыкальную драму в честь ожидаемого визита младшего сына Марии Терезии эрцгерцога Максимилиана; Моцарт взял старое либретто Метастазио и написал "Короля-пастуха" (Il re pastore). Она была исполнена 23 апреля 1775 года. История глупая, музыка превосходная; отрывки из нее до сих пор звучат в концертном репертуаре. Тем временем Моцарт создавал сонаты, симфонии, концерты, серенады, мессы, и некоторые из сочинений этих несчастливых лет - например, Концерт для фортепиано с оркестром ми-бемоль (K. 271) и Серенада си (K. 250) - вошли в число его непреходящих шедевров. Архиепископ, однако, сказал ему, что он ничего не знает о композиторском искусстве и должен пойти учиться в Неаполитанскую консерваторию.17

Не в силах больше терпеть ситуацию, Леопольд попросил разрешения взять сына на экскурсию; Коллоредо отказал, заявив, что не позволит членам своего штата отправляться в "экспедиции попрошаек". Когда Леопольд попросил еще раз, архиепископ уволил его и его сына с работы. Вольфганг ликовал, но его отец был напуган перспективой быть брошенным в возрасте пятидесяти шести лет на произвол судьбы. Архиепископ смирился и восстановил его в должности, но не хотел и слышать о том, чтобы он отлучался от работы. Кто же теперь отправится с Вольфгангом в запланированное путешествие? Моцарту был двадцать один год, как раз возраст для сексуальных приключений и супружеского заточения; как никогда он нуждался в руководстве. Поэтому было решено, что его должна сопровождать мать. Марианна, стараясь забыть о том, что она тоже была гением, осталась, чтобы обеспечить отцу самую любящую заботу. 23 сентября 1777 года мать и сын покинули Зальцбург, чтобы покорить Германию и Францию.

III. МУЗЫКА И БРАК: 1777-78

Из Мюнхена 26 сентября Моцарт написал отцу пайон освобождения: "Я в самом лучшем расположении духа, ибо голова моя легка как перышко с тех пор, как я избавился от всего этого безобразия; и более того, я стал еще толще".18 Это письмо должно было пересечься с письмом Леопольда, чьи эмоции могут еще раз напомнить нам о том, что события истории были написаны на человеческой плоти:

Когда вы оба ушли, я очень устало поднялся по ступенькам и опустился на стул. Когда мы прощались, я изо всех сил старался держать себя в руках, чтобы не сделать наше расставание слишком болезненным, и в спешке и суматохе забыл дать сыну отцовское благословение. Я подбежал к окну и послал свое благословение вслед за вами, но не увидел вас. ... Наннерль горько плакала. ... Мы с ней передаем привет маме и миллионы раз целуем тебя и ее".19

Мюнхен дал Вольфгангу понять, что он больше не вундеркинд, а всего лишь один музыкант в стране, где предложение композиторов и исполнителей превышало спрос. Он надеялся занять достойное место в музыкальной свите курфюрста, но все места были заняты. Мать и сын отправились в Аугсбург, где, по настоянию Леопольда, изнуряли себя визитами к друзьям юности Леопольда; но оставшиеся в живых были в основном толстыми и дряхлыми, и Вольфганг не находил в них интереса, за исключением веселой кузины, Марии Анны Текла Моцарт, которую ему предстояло увековечить в непристойностях. Больше ему помог Иоганн Андреас Штайн, изготовитель фортепиано; здесь Моцарт, до этого пользовавшийся клавесином, впервые оценил возможности нового инструмента; к моменту приезда в Париж он уже перешел на фортепиано. На концерте в Аугсбурге он играл и на фортепиано, и на скрипке, вызывая бурные аплодисменты, но не принося прибыли.

26 октября мать и сын переехали в Мангейм. Там Моцарт наслаждался обществом и стимулом опытных музыкантов, но курфюрст Карл Теодор не смог найти для него места и наградил его выступление при дворе лишь золотыми часами. Моцарт писал отцу: "Десять каролин устроили бы меня лучше. ... Что нужно в путешествии, так это деньги; и, скажу тебе, у меня теперь пять часов..... Я всерьез подумываю о том, чтобы иметь карман для часов на каждой штанине моих брюк; когда я буду посещать какого-нибудь великого господина, я буду носить оба