Да нет, напряжён немножко. Самую малость. Настолько, что действительно готов убивать. Но сделаю всё совершенно спокойно, как очередное задание. Мне и раньше приходилось иметь дело с враждебной хренью: далеко не все представители той стороны охотно идут на контакт с первого раза, а эта тварь и так прожила слишком долго. Дольше необходимого.

Знаешь, обычно книги пишут про героев, которым хочется сочувствовать. У которых есть свои минусы и плюсы, которые человечны, с которым читатель может сопоставить себя.

А я не ищу сочувствия. И понимания особо не прошу. Всё, что мне нужно — остаться в памяти. Каким Ты меня запомнишь, это уже дело десятое. Важно, что вместе со мной Ты познакомишься с Хмаровском, с местными чудесами, с жителями этого города. Что у Тебя возникнут определённые мысли как на счёт происходящего здесь, так и — возможно — касательно Твоего собственного бытия.

Если история заставляет задуматься — это высшая похвала для её героев. Для меня. Я вообще люблю людей, которые умеют вчитываться и любят размышлять, рефлексировать, стремятся к анализу. Таких значительно меньше, чем хотелось бы.

Если всё-таки хочешь кому-то сопереживать — подумай о Даяне. О той же Белой. Скоро к ним присоединиться и мой начальник. О всех тех, кто окружает меня. Задумайся о том, что для кого-то они суть набор символов, в то время как для близких — живые, настоящие. Бывшие.

А ещё я приехал.

Трамвай остановился на Кольцевой — конечная, круг.

Небольшая, больше похожая на внутренний дворик, улица окружена маком и киосками. Несколько выходов — к лесополосе, автостоянке и в черту города. Чуть дальше — высотки, чуть ближе — сосновый бор.

Над Хмаровском сгустились сумерки, совсем стемнело. В небе — полная красная луна.

Ксёндз закурил, опустился на лавочку, прислонился к стенке остановки.

Нужно было успокоиться, привести мысли и чувства в порядок. Перестать думать о любимой, сосредоточиться на встрече с врагом. Да, именно врагом. Пусть Порождённый всё ещё значился начальником Инквизитора, но как минимум в эту ночь сам парень его рассматривал, как нечто, которое следует уничтожить.

Так уже было однажды. Помнишь, обещал рассказать?

Молодой я тогда был, наивный. И Порождённый тогда ещё щадил меня, проверял. Из всего, чем занимаюсь сейчас, в то время моей заботой было только искать будущих мертвяков для Прохора. Здесь я был предоставлен полностью собственным суждениям и наводкам от бомжей-призраков, так что проблем с кадрами не возникало.

Потом меня решили повысить. Повышение заключалось в изучении объекта.

Я уже тогда знал, что та сторона проявляет себя не только в лицах, но и в сущностях, и с каждой из них требуется особое обращение. Под мою юрисдикцию попало то, что потом назовут Лазаретом — я же и назову, забегая вперёд. Вернее как. Сначала я с этим местом столкнулся, а уже после поступило задание заняться им.

Если вкратце и не вдаваясь в долгие флешбеки, Лазарет — это самый обычный пустырь за южным жилмассивом, местная городская свалка, где при должной сноровке можно откопать хоть сам адронный коллайдер (если, конечно, Ты туда сможешь припереть экскаватор, бур и бригаду пал-палычей с ящиком пива и отбойниками — чем больше ящиков, тем быстрее всё обработают и достанут, гарантирую).

Проблемы начинаются на обратном пути. В принципе, всё, что валяется в Лазарете — это Твоё. Или тех, кто найдёт ништяк.

Об этом месте я услышал впервые от Гедеона, местный сталкер. Чёрный археолог, личная команда, металлоискатели, техника, всё как надо. Прошёл слушок, что на этом пустыре, мол, в своё время где-то стоял бункер, ставили наши, бить немчуру ещё в сороковых. Только немчура пришла с тыла, и укрепление грохнули сначала воздухом, а потом и штурмом — тех, кто выжил. Информации об этом бункере нигде, кроме как от Симы-зихайлича, Ты сейчас не найдёшь.

Кто такой Сима-зихайлич?

Хороший такой старичок, любезный, сейчас уже паркинсоном страдает, толком говорить не может, если спиртом горло не прочистить. По молодости полицаем местным ходил, людей к власовцам вербовал. Как ему ноги поотрывало при бомбёжке Хмаровска, так его потом и не стали казнить — посчитали, что своё отходил и искупил сполна. Приставили в институт на историческую кафедру, отчёты писал, архивом заведовал, пока думалка не отказала совсем. Был архивист Симон Макарович, как совсем списали — стал дедушкой Симой-зихайличем. Собственно, Гедеон как-то проставился ему поллитром, тот взамен байку про бункер рассказал. Посетовал, что теперь уже там ни черта не найти, ещё и руины эти свалкой местной сделали.

Гедеон — парень конкретный — есть инфа, надо проверить. День работ в труху — можно и забить. С его опытом если что в первые сутки поисков не вскрылось, то больше и не стоит.

При выходе на пустырь мне стало не по себе. Ты ведь видела городские свалки, правда? Груды всякого дерьма, металла, отребьев, мусорных мешков. Картонные домики, в которых прячутся бомжи, трупики крысоптиц, скелеты котиков и собачек — ну, чем бомжам тут ещё питаться? Живут как могут, свой век коротают.

Спрашивать местных, есть ли тут бункер — дело бесполезное. Максимум, что получишь — укажут на самопальный паб, сделанный из нескольких приставленных друг к другу кузовов с вбитой в землю табличку с названием заведения.

Не спрашивал бомжей и Гедеон, сразу пошёл дальше. Те, конечно, на нас покосились, потянулись к палкам, игрушечным пушкам для виду, кто-то ножиком поиграл — мол-де, чего рыскаете, мы вас видим.

Ага, мы вас тоже.

Предусмотрительно-взятый ящик пива пошёл переговорам на пользу, и вглубь свалки нас пропустили. За пять сижек нам вверили гида. По молодости он был спелеологом, по старости — сгорела квартира, документы, вся фигня — в итоге то, что раньше для него было теорией и экзотической практикой, стало для Димыча что называется наукой жизни: Лазарет — та ещё дыра, местами — пещера и горы — лазить-необлазить, ходить-непереходить.

Короче, кратер от бункера мы-таки нашли: он стал огромным таким оврагом в сердце пустыря, и внутри вперемешку с желаемыми трофеями теперь валялось абсолютно всё: битая тара, кости, ткань, жестянки, колёса машин, дверцы, оконные рамы, детские игрушки, детские башмачки, головы кукол, кольца, бижутерия, обложки паспортов — куча хлама, среди которого можно было найти сокровища.

Я уже говорил про недоброе предчувствие, правда? Так вот, оно меня не покидало в течение всей этой экспедиции. Когда Гедеон и его ребята нашли пару старых советских касок, именных медальонов,