После недель заточения в проклятой келье сегодня его собирались выпустить. Вместо этого город встал на уши, а про него забыли.

– Так и знал – чересчур хорошо для правды, – пробормотал он. – Я сдохну в этой клетке.

– Вздор, – возразила Сиквах из темноты сверху. – Я защищу тебя, муж. Если проломят стены и дойдут до собора, мы уже будем далеко.

Рожер не взглянул на нее. Теперь он и не пытался найти ее взглядом. Сиквах показывалась, когда хотела, и только. С растущим ужасом он смотрел, как воины подходят колоннами, выкатывая на позиции огромные колесные пращи.

– Ты знала, что это случится? – спросил Рожер.

– Нет, муж мой, – ответила Сиквах. – Клянусь Эверамом и упованием на Небеса – не знала. До нашей свадьбы меня посвящали во многие тайны дворца Избавителя, но я никогда не слышала о планах в ближайшем будущем распространить наше влияние за границы Дара Эверама. Дар Эверама – изобильный край, его многочисленное население предстояло подчинить воле Эверама. Благоразумно было провести там не меньше пяти лет.

– А потом возобновить захваты. – Рожер сплюнул в башенное окно.

– Это не новость, муж, – заметила Сиквах. – Мой благословенный дядя никогда не скрывал от тебя своей стези. Чтобы выиграть Шарак Ка, нужно объединить народы через Шарак Сан.

– Демоново дерьмо! – выругался Рожер. – Почему? Потому что так сказано в каких-то книгах?

– Эведжах… – начала Сиквах.

– Это сучья книга! – прикрикнул Рожер. – Не знаю, существует Создатель или нет, но я уверен, что Он не спускался с Небес и не писал никаких книг. Книги написаны людьми, а люди слабы, глупы и продажны.

Сиквах ответила не сразу. Рожер подвергал сомнению все, во что она верила, и он чувствовал ее напряжение, желание спорить, входящее в разлад со священным обетом быть покорной женой.

– В любом случае наверняка это затея Джайана, – сказала Сиквах после паузы. – По крови мой кузен – главный претендент на Трон черепов, но имя его не облечено подлинной славой. Без сомнения, он жаждет отличиться перед нашим народом, чтобы его приняли взамен моего благословенного дяди.

– Несколько месяцев назад твой благословенный дядя упал со скалы, и больше о нем ничего не слышно, – ответил Рожер. – Ты все еще думаешь, что он вернется?

– Там, где они приземлились, не нашли ни тела, ни признаков того, что он жив. Я не верю, что Избавитель мертв. Он вернется в минуту наибольшей нужды. Но что натворят до тех пор его сыновья и дамаджи? Будут ли наши войска сильнее, когда начнется Шарак Ка, или мои глупые кузены растянут их так, что они падут?

Она бесшумно опустилась рядом с ним и выглянула в окно, стараясь оставаться незаметной снаружи даже на такой высоте.

– Кровь Эверама! Там почти пятнадцать тысяч шарумов.

– В Форте помещается до шестидесяти тысяч, плюс-минус, – сообщил Рожер. – Но я сомневаюсь, что после ухода Тамоса на юг там наберется хоть две тысячи «деревянных солдат».

– Как ты думаешь, о нем говорят правду? – спросила Сиквах. – Что он атаковал войска моего кузена в Ущерб? Ночью?

Рожер пожал плечами:

– Мой народ относится к ночи и Ущербу иначе, чем твой, Сиквах. Джасин дважды покушался на меня ночью. Как и герцог с его братьями, когда взялись за Тамоса на охоте.

– Да, но это не мужчины, – возразила дживах сен. – Соловей, Райнбек – бездушные хаффиты. Я видела графа Тамоса в бою. Он, может быть, и глупец, но с сердцем шарума, и алагай дрожали перед ним. Я не могу представить, что он поступил так бесчестно.

Рожер снова пожал плечами:

– Меня там не было. Тебя – тоже. Но важно ли это теперь, когда его голову прислали в жбане матери?

– Мать не должна видеть такое, – согласилась Сиквах. – Моего кузена трудно оправдать с точки зрения нравственности.

На востоке, где красийцы разграбили хутора, поднимались столбы дыма. За день, проведенный врагом у городских стен, их занялась дюжина.

– Если они зашли так далеко на север, пала ли Лощина? – спросил Рожер, и в горле у него встал комок.

Сиквах мотнула головой:

– Лощина сильна и благословлена Эверамом. Такая тьма воинов могла бы ее захватить, но это заняло бы недели, а то и месяцы. Здесь же свежие силы, без раненых и с целой экипировкой. – Она посмотрела на дым. – Они пошли на восток в обход большого леса и, очевидно, обогнули Лощину.

– Хоть что-то отрадное, – заметил Рожер. – Может быть, Гаред уже движется сюда с десятью тысячами лесорубов.

«Пожалуйста, Гар, – безмолвно взмолился он. – Я слишком молод, чтобы умирать».

Герцог Петер нервно переступил с ноги на ногу, градины пота чертили борозды в слое пудры. Пастырь не привык стоять перед, а не за алтарем. Будучи третьим, отданным церкви сыном, Петер, скорее всего, никак не предполагал надеть деревянную корону и уж тем паче – жениться, когда у ворот захватчики.

Принцесса Лорейн, напротив, стояла прямо и полная решимости, вперив взгляд в рачителя, который торопливо прочитывал обеты, кои скрепят их союз и позволят ей выделить для войны солдат. Хотя вряд ли пятьсот ее Горных Копий сыграют серьезную роль в сражении с двадцатью тысячами шарумов. Вестников за подкреплением выслали, как только заметили неприятельские войска, но удалось ли им прорваться – никто не знал.

Было утро, но до рассвета еще оставался час. Церемония оказалась блаженно короткой – только клятвы и неуклюжий поцелуй. Лиша не завидовала паре, которой предстояла еще и брачная ночь, но нужды их народов перевесили личные интересы. Зачатие ребенка – простейшее дело, но Лиша и все остальные прекрасно понимали, как оно повлияет на мир.

– Муж и жена! – объявил рачитель, и новоиспеченная герцогиня кивнула Брузу, капитану ее стражи.

Тот послал гонца созвать Горные Копья, после чего встал позади нее, и она с Петером сошла с алтарного возвышения. Гости разразились нестройными ликующими возгласами, но большинство скамей пустовало. Люди либо расположились на стенах, либо забаррикадировались в домах и убежищах.

Арейн первая поклонилась чете, а остальные быстро последовали ее примеру. Лиша нагнулась, сколько позволило ее положение. Поклон отвесила даже Аманвах – красноречивый жест. Она отчаянно хотела увидеть Рожера на свободе.

– Довольно, – отрезал Петер, и все выпрямились. – Завтра будет пропасть времени кланяться и расшаркиваться – ежели доживем. – Резкий тон доходчиво обозначил его собственные ожидания на сей счет.

Лицо у Лорейн, когда она взглянула на новобрачного, было каменным, но аура горела смесью раздражения и отвращения.

– Может быть, муж мой, нам лучше обсудить это наедине?