Либуше только улыбалась, наблюдая горячность родича. А потом просто спросила, можно ли Мирославу в оставшееся до свадьбы время посетить этот остров вместе с волхвом? Подумав, Генрих не стал возражать. Если бы с волхвом собиралась ехать сама княжна, он бы постарался тактично намекнуть, что ее будущие подданные — другой веры. Но если молодому племяннику князя захотелось покатать на лодке старика-жреца, пусть уважит человека. О чем так и сообщил, предупредив напоследок, что мальчишкой облазил с братьями и друзьями этот остров до последнего дерева.

Но ничего такого так и не нашел. «А потом, лет десять спустя, мои приключения повторил самый младший брат», — развел руками кронпринц, — «Но я никогда не слышал от принца Эрика о каких-то находках».

Когда пришло время возвращаться, все снова чинно расселись по ладьям. До малого замкового причала плыть было всего-ничего, поэтому вскоре гости и хозяева раскланялись и разошлись по своим местам. Княжна в сопровождении свиты оправилась в замок отдыхать после прогулки и перед обедом. А кронпринц повел ладьи обратно к причалу в поместье Принценхауз.

А в уютном особняке Генриха ожидал сюрприз. В уютной гостиной, отделанной резным дубом и светлыми тканым обоями, витал запах кофе и духов Ее Величества.

— Мама, — принц склонился к милостиво протянутой руке. А потом не удержался и расцеловал королеву в обе щеки.

— Кофе? — Лукаво спросила королева Ариана, разделявшая с сыном пристрастие к этому напитку.

— Охотно, — Генрих улыбнулся и, не дожидаясь слуг, сам потянулся к кофейнику. Ее Величество оказалась предусмотрительной, велев сварить не одну порцию. — Ты увидела, что мы возвращаемся?

Вопрос был риторическим. Конечно, королева не могла пропустить ни обе ладьи, ни княжну со свитой на пристани.

— Как прошла прогулка? — Вместо очевидного ответа спросила Ее Величество.

— Неплохо. — Генрих пожал плечами, не желая вдаваться в подробности. — Покатались, погуляли по острову, вернулись обратно.

— Сегодня ты выглядишь более живым, — заметила королева как бы невзначай. — Может. Объяснишь, что это было вчера?

— Плохой день? — напомнил Генрих обычную отговорку дворцовых дам и улыбнулся одним уголком губ.

— У кого? — Королеву Ариану тоже было непросто сбить с толку. — Что у вас тут происходит? — Повторила она вопрос, который уже задавала вчера?

— Мама! — Генрих поморщился, давая понять, что мать в своих расспросах становится немного назойливой. Но на королеву его гримасы не повлияли никак. В итоге, принцу пришлось отступить. Или сделать вид, что отступает, отходя на заранее подготовленные позиции.

— Ничего не происходит, мама. Мы с девочкой просто пытаемся привыкнуть друг к другу. С переменным успехом.

— Насколько переменным?

— Ну-у-у… — Генрих немного потянул время, отпивая очередной глоток кофе, — с очень переменным. Мы. Скажем так, не совсем во вкусе друг друга.

— О, Творец! — Всплеснула руками королева Арина, — И когда только вы успели дойти до таких обсуждений?

— Мы решили с них начать, — немного слукавил Генрих, — чтобы потом не было лишних разочарований. Не волнуйся, мама, мы оба настроены выполнить свой долг. Просто, я немного подавляю девочку своим грозным видом. А меня, как ты знаешь, никогда не привлекали такие-вот аппетитные пышечки.

— Сын! Веди себя прилично, ты не в казармах! — Возмутилась королева.

— Ты сама хотела откровенности. Лучше расскажи, что говорит отец по поводу Йенса?

— Я еще не получала сегодня почту.

Разговор плавно перешел в другое русло чему принц был несказанно рад. Он считал, что уже давно вырос из того возраста (или, наоборот, еще не дожил до него), когда свои любовные победы хочется обсуждать со всем миром. Тем более, речь шла о двух королевах: нынешней и будущей.

Поговорив еще немного с Ее Величеством, Генрих проводил мать до замка. Королевам, как известно, не пристало прокрадываться через потайные калитки. Тем более, среди бела дня. Поэтому жители маленького городка, спешащие к обеду домой, могли наблюдать величественную картину. Из рощицы у подножья холма, за которой скрывалось небольшое поместье принцев, выехала легкая карета с Ее Величеством королевой Арианой. Следом за ней ехал сам кронпринц. Их со всех сторон охраняли гвардейцы Его Величества.

Правда, мать с сыном ограничились малой охраной, так что добрые горожане и горожанки имели возможность не только вдоволь насмотреться на королевских особ, но и выкрикнуть им вслед добрые пожелания, а то и, приблизившись на опасное расстояние, бросить под колеса королевской кареты цветок.

Маленькая девочка-цветочница хотела тоже бросить букет. Но, побежав, споткнулась о камни мостовой и растянулась в опасной близости от конских копыт. Кортеж тут же остановился, гвардейцы замерли, внимательно оглядывая толпящийся народ. Было ли это падение случайностью? Или же кто-то в толпе сейчас замышляет недоброе? Пока охрана делала свою работу, кронпринц, не чинясь, соскочил с коня и бросился к ребенку.

Как потом отметила королева, такое зрелище горожане, скорее всего, забудут нескоро. Наследник престола, дующий городской девчонке на разбитые коленки. Успокоив плачущего ребенка, Генрих приложил к ссадине платок и велел как моно скорее промыть «боевую рану» чистой водой и приложить подорожник. Ее Величеству, пока она выбралась из кареты в своем дневном платье, осталось только потрепать притихшую девочку по голове и вручить ей немного мелочи «на сладости».

Убрав девочку с дороги, мать и сын продолжили путь. Собственно, для принца это был хороший повод убедиться, что он не зря пользовался калиткой в кустах. Выехав из рощицы у подножья замковой горы (так гордо в городе называли высокий холм, на котором стоял замок), отряд, фактически, объехал эту гору. Замок они не теряли из поля зрения ни на минуту, но Ее Величеству полагалось въезжать не иначе, как через парадные ворота, которые находились с противоположной от сада стороны.

Устоять перед искушением отправить коня обратно с охраной, а самому быстро пройти через замковый двор и сад, было сложно. Но тогда весь город точно так же был бы свидетелем, что принц въехал в ворота замка, где временно проживает и его невеста, да так и не вышел до утра. Мысленно проклиная идиотов, верящих, что в огромном замке двум людям не найдется отдельных комнат, Генрих раскланялся с матерью и двинулся в обратный путь.

Дорога, которая занимала пешком от силы полчаса, превратилась в настоящий спектакль. Если до этого явление королевского кортежа на улицах еще стало сюрпризом, то теперь его ждали. Толпа стала гуще. Страже то и дело приходилось осаживать особо рьяных подданных, да еще и делать это осторожно и с максимальным респектом, чтобы ненароком не оскорбить народ. Генрих улыбался, махал рукой, отвечал на приветствия добрые пожелания к свадьбе…

При виде храмовника, вышедшего по окончании службы посмотреть, что происходит, кронпринц низко склонился, всем видом демонстрируя уважение к служителю Творца. Молодой (не старше самого Генриха) храмовник, в свою очередь, поспешил благословить кортеж. Вышло это у него немного суетливо, так как мужчина, еще не привычный к вниманию коронованных особ, отчаянно смущался. «Ничего, послужит — привыкнет» — мысленно хмыкнул принц. И подумал, что нового храмовника, наверное, назначили в городской храм зимой, поэтому весь этот летний тарарам ему все еще в диковинку.