Изабелла и Уго, страсть и дружба

Этот небольшой клочок зелени – всё, что осталось от сада при палаццо Альбрицци. Моделью для двух кариатид истрийского камня, украшающих ограду, говорят, послужила графиня Изабелла Теотоки, родившаяся на Корфу в 1760 году. Выданная замуж пятнадцати лет за венецианского патриция, она разъехалась с ним почти сразу, после рождения их единственного сына.

После чего открыла в Венеции художественно-литературный салон, в который хаживали Антонио Канова, Витторио Альфьери, лорд Байрон, Ипполито Пиндемонте – и молодой в то время поэт Уго Фóсколо, по слухам, вступивший с ней в плотскую связь. Но красивая и, очевидно, прагматичная «венецианская мадам де Сталь» предпочла выйти замуж за другого своего обожателя – сенатора Джузеппе Альбрицци.

Любовь Изабеллы и Уго Фосколо (уроженец пелопоннесского острова Закинфа, он тоже был, таким образом, греко-венецианцем[54]), поначалу страстная, с ходом лет преобразовалась в прочные товарищеские отношения. «Изнемогая от солнца и от пыли, я проскакал эти пятьдесят миль, неотступно думая о вас, – писал поэт в июне 1806 года. – Объятый желанием увидеть мою родину и удрученный невзгодами моих близких – сколь недостаточно для них моих вина и масла! – о, как велико было искушение отложить мою поездку и вернуться в Венецию! И вы, искусительница, вы всегда передо мной <…> нет такого часа, когда в душе я бы не беседовал с вами, нет такого общества, которое могло бы отвлечь меня от воспоминаний о беседах прошлых дней, о роскоши тех дней, что я надеюсь всегда хранить в укромном уголке моей памяти…»

Ответ не уступает в изысканности. «И я навсегда сохраню их! Пусть даже эта заноза больно саднит в моем сердце. О, сколь сладостно было бы мне снова видеть вас, и сколько вещей, переполняющих мое сердце, хоть перо и отказывается о них писать, хотелось бы мне вам сказать! Живите же, мой сладчайший друг, живите ради Муз, ради литературы, ради ваших друзей, и любите всегда Изабеллу».

* * *

Обогните теперь садик по рамо Альбрицци (ramo Albrizzi) и сверните налево на калле дель Тамосси (calle del Tamossi), пока не доберетесь до рио де ле Беккарие (rio de le Beccarie). Слева окажется понте Сторто (ponte Storto, «Кривой мост»), а за ним – палаццо Капелло (palazzo Capello). Здесь в 1548 году родилась женщина с самой необычной судьбой, какую только помнит Венеция. Это Бьянка Капелло – та, что в считаные годы, благодаря капризному политическому жребию, из позора семьи сделалась «идеальной дочерью» всего города.

Великая герцогиня – лишенка

Бьянке было пятнадцать, когда она, влюбившись без памяти во флорентинца Пьетро Бонавентури (который долго строил ей куры из окошка дома с противоположной стороны канала), решила бежать с ним – оставив, естественно, семью в неведении относительно своих планов. И осуществила свое намерение 28 ноября 1563 года. Уже через несколько часов ее отец Бартоломео решил – он отказывается от бесчестной дочери. И подал соответствующее заявление в Совет Десяти. Решением Государственных адвокатов (Avogadori di Comun) оба беглеца были объявлены вне закона. Мало того: заранее выносилась благодарность тому, кто приведет в суд или просто убьет «насильника». Который, хоть таковым и не являлся, все-таки поступил с девушкой не совсем честно, уверяя ее, что располагает гораздо бóльшими средствами, чем на самом деле.

Как бы там ни было, во Флоренции они поженились. У Бьянки родилась дочь, Пеллегрина, и ей пришлось привыкать к новой жизни – с мужем и в гораздо более стесненных условиях, чем дома. И в это время Франческо де Медичи, сын великого герцога Козимо, заметил Бьянку и влюбился в нее насмерть. Он взял ее мужа ко двору, поручив распоряжаться своим гардеробом, а взойдя по смерти батюшки в 1574 году на тосканский престол, ввел Бьянку во дворец, открыто выступая с ней на всех празднествах, предоставляя своей супруге, великой герцогине Иоанне Австрийской, язвительно шутить и горько жаловаться.

Пьетро Бонавентури был, по слухам, убит стараниями семьи одной из его любовниц, Кассандры Риччи Бонджованни (убитой вместе с ним), и отношения венецианки и великого герцога более ничем не сдерживались. Бьянка в глазах всего народа выполняла функции его жены. А в 1578 году, когда великая герцогиня Иоанна скончалась, венецианка сумела распорядиться так, чтобы и вправду сделаться женой Франческо. Он направил властям Венеции официальный запрос (существенно подкрепленный неофициальными политическими обещаниями), и указ о лишении ее прав чудесно преобразовался в пышное провозглашение ее «истинной и возлюбленной дщерью Республики»[55]. Это случилось в 1579 году.

Но это только на первый взгляд все складывалось для нее как нельзя лучше. На самом деле Бьянка жила, окруженная ненавистью флорентийцев, которым она пыталась подарить наследника при помощи крестьянки – выдав ее ребенка за собственного сына от герцога. Чувства простого народа как нельзя лучше передает короткая песенка:

Il Granduca di Toscana

ha sposato una puttana

Gentildonna Veneziana.

Великий герцог Тосканы

женился на путане —

оне в Венеции дворяне!

Умерла она в Поццо ди Кайяно, резиденции Медичи, в 1587 году, спустя несколько часов после смерти Франческо, возможно – от рук его брата, кардинала Фердинандо де Медичи, предложившего им, после удачной охоты, пирог с мышьяком. Их агония продолжалась одиннадцать дней, они скончались, ничего не зная друг о друге. В захоронении в склепе флорентийских нобилей ей было отказано. Траур в Венеции по ее смерти объявлять запретили[56].

* * *

Проследуйте теперь от кривого моста по калле, которая выведет вас на кампо Сант-Апонал (campo Sant’Aponal). Сразу по правую руку – сотопортего де ла Мадона (sotoportego de la Madona). Здесь, согласно легенде, произошло необыкновенное историческое событие. Иные считают его не более чем сказкой, но то, что ее герой действительно прибыл в Венецию в указанное время – сомнению не подлежит.

Случайная гостиница

Прохожим этот закутанный в плащ мужчина, бродивший без видимой цели вдоль калле вокруг кампо Сант-Апонал, казался обычным странником – из тех, которых немало стекалось в Венецию в те времена, в 1177 году. Однако широкое одеяние скрывало под собой человека, действительно не уверенного в завтрашнем дне, но уж никак не обыкновенного. Это был не кто иной, как папа Александр III, инкогнито прибывший в Венецию, спасаясь от Фридриха Барбароссы. С наступлением темноты понтифик прилег под сводами сотопортего де ла Мадона и так, на голой земле, провел свою