— Да ты знаешь, что по твоей монаршей милости я перепугалась так, что чуть душу богам не отдала! Чуть не поседела!

— Но не отдала же, — дракон залез под стол. — И волосы в порядке. Солара, подтверди!

Волосы действительно были в порядке. Я посмотрела на дракона. Говорят, повинную голову меч не сечет. А он всем видом показывал раскаяние. Ох, как бы ни перестарался.

— Дракоша, жить будешь в гостиной! — вынесла вердикт. Он же вроде мой хранитель или я ошибаюсь?

— А можно я тут, с Даней поживу? — ох, уж эти шрековы глазки.

— Может ну его, пусть остается, — она туда же. — Но с условием!

— Я на все согласен, — поторопился заверить дракон. Он еще ребенок.

— В мою постель ни ногой, ни лапой!

— А крылышки погреть?

Эти двое явно пришлись друг другу по душе и не обращая внимания на мое присутствие, продолжали выторговывать условия совместного проживания.

В середине учебного дня пришло сообщение: нас вызывали к ректору. Обеих.

В приемной секретарь отстраненно кивнул и вновь уткнулся в бумаги. Я постучала и, не дожидаясь приглашения, открыла дверь.

— Даны, — ректор вышел из-за стола. Похоже, вызвали нас не просто так, — ситуация крайне серьезная.

Задержав взгляд на Даниэлле, продолжил:

— Появление Даниэллы было очень эффектным и не прошло бесследно. В Департаменте засекли всплеск энергии практически сразу.

Уточнять о моем появлении он не стал. Мы переглянулись. Страхи, что сидели глубоко внутри теперь выползли наружу. Мне в красках представилась лаборатория и я, на месте подопытной крыски. О чем думала Дани, не знаю, но судя по сжатым губам и вздернутому подбородку, мысли радужными не были.

— Отец? — Фарин кивнул, подтверждая.

— Демоны бы его подрали!

— Даниэлла!!! — на замечание ректора девушка не обратила внимания.

— Это рано или поздно бы случилось. Его ищейки подобрались к тебе вплотную.

Я не понимала, о чем они говорят. За время нашего знакомства Дани ни разу не упоминала своего отца. Она не говорила о семье. Совсем. И я не спрашивала.

— Лучше поздно.

— Ты права, но… — он развел руками. — Воды?

Помня прошлый опыт, благоразумно отказалась. Даниэлла отмахнулась.

— Документы оформлены. Ты пришла к нам добровольно. Закон на нашей стороне. А вот к ларду Ранстраю будут не совсем приятные вопросы. Скажи, — Фарин подсел к девушке, — тебя проверяли на наличие дара?

Даниэлла отрицательно покачала головой.

— У тебя огромный потенциал и есть некоторые навыки. Училась?

Девушка тяжело вздохнула, отрицательно покачав головой:

— Мама в детстве учила. А потом отец ее … убил.

Я сидела тихо, боясь даже вздохом нарушить момент откровения.

— Когда проходила первая проверка, меня опоили зельем. Отец сказал, что я больна. Во второй раз меня выслали в дальние земли. А в третий, вместо меня подсунули дочь кухарки, мою сводную сестру, по отцу. У нее магического потенциала ноль, но зато мы похожи как две капли воды. Позже, когда мама стала настаивать на обучении, отец испугался, что вскроется правда. Проще было ее уничтожить, чем признаться в совершенном преступлении.

— А почему скрыть потенциал — это преступление?

Фарин и Даниэлла разом повернулись ко мне.

— Среди знати, в столице и крупных городах чаще рождаются магически одаренные. На периферии и у бедных их практически нет. Сказывается порода. Одаренных нельзя оставлять на произвол времен. Они потенциально опасны. Бесконтрольная сила угроза существования императорской династии и нашего мира в целом. Сокрытие от рождения одаренного, убийство, это двойное преступление перед короной, фактически заговор. Лард Ранстрай подписал себе смертный приговор, но сначала лишение дара.

— Лишение дара? — другой мир, другая планета, а все те же проблемы. Власть, деньги, сила.

— Да. Крайне болезненная процедура. После изъятия дара долго не живут. Сходят с ума или кончают жизнь самоубийством. Потому смертная казнь — это проявление милости со стороны императора. Все же лард.

— Значит, дар проявляется с рождения?

— Иногда. В возрасте пяти, затем семи и наконец, тринадцати лет дети проходят проверку на его наличие. Если в пять не обнаружили, то позже он редко проявляется. Но если есть задатки, то повторные проверки подтверждают его наличие. Одаренные проходят обучение в закрытых заведениях, позже в день совершеннолетия каждый из них должен пройти инициацию. Многие становятся лекарями, другие поступают на государственную службу. Все одаренные состоят на учете. В департаменте имеются отпечатки силы всех одаренных за последние несколько столетий. Их потомков проверяют в первую очередь. Родители имеют право самостоятельно подать заявку на проверку, не дожидаясь появления представителей Департамента.

— Дар передается только по наследству?

— Нет. В истории описаны несколько случаев, когда обладателем дара становился простой человек, из низов. В результате несчастного случая, но это происходит крайне редко. Здесь необходимы определенные условия: стихии и божественный промысел. Такие случаи строго фиксируются и отслеживаются.

— А у богатых?

— В семьях аристократов рождается один, максимум два ребенка. Ограничения были наложены много столетий назад, чтобы сократить истощение магического фона Урабы. Парадокс, сила есть, а сами как хрупкий сосуд. До совершеннолетия доживают не все.

Даниэлла инстинктивно сжалась. Фарин заметив движение, развернулся к ней:

— Совершеннолетие?

— В прошлом месяце, — она опустила голову.

— Инициация в храме светил?

Дани отрицательно покачала головой, сжимаясь еще больше.

— Мужчина?

Кивнула. Даже мне стало нехорошо от таких вопросов. А Даниэлла поджала губы, сжав кулаки.

— Нареченный? Нет. Насилие? — Фарин напряженно поднялся.

У меня мурашки поползли по коже.

— Зачем все эти вопросы? — возмутилась я.

— Незаконная инициация — преступление! Кто?!

— Не знаю. Я не помню.

Мне так хотелось ее обнять и утешить, но взгляд Фарина говорил: сиди, где сидишь.

— Пила?

Она кивнула:

— Хвель.

Ректор резко поднялся и протянул девушке руку:

— Нужна проверка.

Он провел рукой по панели, стена бесшумно отошла в сторону. Я не шелохнулась. Спустя десять минут они вышли.

— Не понимаю. Инициация точно была? — озадаченно произнес Фарин.