таким мощным, что Вадима сшибло с ног. Он покатился кубарем, но успел-таки тренированной рукой высвободить служебный «ТК». Увидел мужика, который уже поднялся с земли и, стискивая в кулачище нож, готовился вторично наброситься на жертву. Вадим выстрелил по нему, промахнулся – слишком неудобной была позиция – и выпустил еще две пули. Активный отпор охладил нападавшего. Мужик отскочил назад, захлопал зенками, пытаясь во мгле определить, что сейчас делает Вадим. Увидеть не увидел, но как-то сумел уловить, что недобитый противник привстает и берется за рукоятку пистолета двумя руками, чтобы скорректировать прицел. Борода встопорщилась, мужик ощерил длинные клыки, но все же сдал, засеменил назад, а после развернулся и припустил к складским сооружениям. Вадим навел мушку на ссутуленную спину, но пока выгадывал момент, мужик отдалился метров на тридцать – сорок – стрелять было уже бесполезно, «коровья» пуля так далеко не летит.

Убедившись, что враг ретировался, Вадим спрятал пистолет, перевернулся на левый бок и ощупал шинель в том месте, куда угодило лезвие. Ей сегодня досталось – сперва пострадала в велосипедной аварии, теперь вот проткнули ножом. Но шинель – шут с ней, куда важнее остановить кровотечение. Оно должно быть обильным – удар-то был слоновий…

Странно, но бок болел не очень сильно. И кровь не лилась рекой – Вадим запустил руку под полу и нашарил только липкое пятно на рубашке.

Он рискнул встать. Думал, что сейчас резь пробудится, опояшет шипастым обручем, прошьет тело насквозь, но обошлось слабым покалыванием. Теряясь в догадках, Вадим машинально сунул руку в правый карман, и пальцы погрузились в сохлые спрессовавшиеся катышки. Сушеная морошка! Теперь ясно. Нож вонзился в мешочек с гостинцем Аннеке, пропорол его и на какой-то сантиметр вошел в плоть.

В жилых бараках, стоявших вдоль дороги, зажглись огоньки, на оконцах задвигались занавески – пальба разбудила обитателей слободы. Их помощь Вадиму не требовалась, и он не хотел никому попадаться на глаза. Подобрав слетевшую с головы шляпу, он пониже надвинул ее на лоб и пошагал прочь. Через четверть часа он был уже у себя в комнате. Немедленно разделся и осмотрел рану, поднеся к боку начищенный чайник. Порез выглядел пустячным и уже запекся. Вадим на всякий пожарный продезинфицировал его, но бинтовать не стал – ни к чему. Через два-три дня заживет, не надо и к врачам обращаться.

Был бы верующим, прочел бы молитву. А так – в мыслях своих еще раз поблагодарил Аннеке за своевременный дар и лег спать, отложив анализ случившегося на завтрашнее утро, которое, как известно, мудренее вечера.

* * *

Ночью спалось худо. Побаливал бок, и лезла на ум всякая белиберда. Мучило сомнение: рассказать Александру Васильевичу или нет? Старик растревожится, приставит соглядатаев, а то и выведет из игры. В день открытия турнира! Вадим уже не сомневался, что вокруг готовящегося состязания ткется паутина заговора. На это указывали и трагические события на Черкизовском кладбище, и предварявшая их смерть Ломбертса… Да, в руководстве ОГПУ об этом знают, но есть нечто, неведомое даже товарищу Дзержинскому. Что, если стрельба на погосте была устроена не ради пустой бравады? Вадим неспроста так подробно осматривал место, где должен был сидеть вместе с Чубатюком, если б послушался приказа командира Федько. Сколько пуль туда попало – не счесть. Никто бы там не уцелел. Молодчина Макар, – поступил своевольно, зато и сам теперь жив, и друга от гибели избавил.

Прибавим к этому вчерашнее нападение. Оно могло быть случайным – мужик в кожухе подстерегал любого, кто пойдет по темной дороге, ему было все равно, он хотел поживиться. Но Вадим в случайности не верил. Наитие подсказывало, что заговорщики из каких-то соображений проявляют усердие, чтобы устранить его. Чем-то он им мешает. А коли так, то, выражаясь футбольным языком, уходить с поля никак нельзя.

Может быть, он преувеличивает собственную значимость? Барченко наверняка так бы и сказал. Дипломатично, но – дал бы понять. И есть вероятность, что был бы прав. Но Вадим исходил из обратного посыла и рвался в бой с открытым забралом. К тому же предупрежден – значит вооружен. Отныне он будет вести себя вдвойне осторожно.

Решив так, он с утра пораньше отправился к Театральному проезду. Следуя классическим детективным канонам, пропустил первых трех извозчиков, предложивших свои услуги, и в итоге доехал до места назначения с тремя пересадками – на таксомоторе, трамвае и автобусе. По его мнению, этого было достаточно, чтобы запутать вероятных преследователей.

Он намеренно прибыл в «Метрополь» за четыре часа до церемонии открытия. Создал себе некоторый временной люфт, чтобы пройтись по гостинице, приглядеться к публике, проверить, не исходит ли откуда-нибудь угроза. Это было особенно важно, так как сегодня здесь, в Фонтанном зале, ожидался не только шахматный бомонд, но и политический – свое участие подтвердили Каменев, Крыленко, нарком иностранных дел Чичерин и председатель Госплана Цюрупа. Логично, что элита нуждалась в усиленной охране, поэтому по всем этажам рассредоточились сотрудники милиции и ОГПУ. Но Вадим, прогулявшись по коридорам, пришел к заключению, что дополнительная стража отнюдь не представляла собой сверхпрочного заслона на случай, если бы некая камарилья задумала нарушить церемонию.

Сделав неутешительный вывод, он присоединился к группе репортеров, топтавшихся в фойе. На глаза попался многоречивый Бюхнер. Швейцарец выглядел обеспокоенным и почти не выпускал из рук портсигар с белым порошком. Углядев в толчее Вадима, он просиял, подбежал на полусогнутых, заурчал длинно и путано:

– Это поистине веление рока, что я встретил вас, многоуважаемый господин Арсеньев, ибо совершил наблюдение, которое, судя по ряду признаков, имеет важность беспрецедентную, однако же я, по причине того, что нахожусь в данном обществе весьма непродолжительный период, не склонен поверять имеющиеся сведения кому бы то ни было, кроме людей, которым я доверяю, а доверяю я из присутствующих очень немногим, и вы, осмелюсь заметить, входите в число тех, на кого я…

– Это р-расчудесно, что вы мне доверяете, – прервал Вадим словесный поток, – но что за наблюдение?

Бюхнер, как истый словоблуд, завел шарманку по новой:

– Оно, бесспорно, имеет отношение к безопасности сегодняшней церемонии, если только слово «безопасность» применимо к тому, на что мне случайным образом удалось напасть нынешним утром по вине моего незнания планировки дома, в котором мы находимся, а также в связи с…

Вадиму пришлось сцепить руки в замок,