военный потенциал России накануне Первой Мировой Войны, и не собирались повторять эту ошибку. Во время политических кризисов, предшествовавших Второй Мировой Войне, они постоянно недооценивали военную силу СССР и действовали - или не действовали - соответственно. В чешском кризисе был еще один усложняющий фактор. Правительства Польши и Румынии, чьи территории полностью отделяли Чехословакию от СССР, отказались предоставить право прохода Красной Армии. Это сделало возможность советской помощи Чехословакии еще более проблематичной.

В любом случае, Чемберлен не искал союзников, вместе с которыми можно было бы вести войну против Германии, но пытался избежать войны. Поэтому он согласился с Гитлером и Муссолини исключить Сталина из участия в Мюнхенской конференции, от исхода которой зависело, будет война или мир. Британский премьер-министр хорошо знал, что советские дипломаты будут пытаться мешать его политике умиротворения. Поэтому СССР - как и сами чехи - был исключен из участия в конференции, решавшей судьбу Судет.

Расчленение Чехословакии в Мюнхене не было критической поворотной точкой в европейской дипломатии, как это часто представляют. Мюнхенская конференция была логичным развитием политики умиротворения, которую Запад проводил с 1935 года. Она не являлась результатом фундаментальной переориентации советской политики. Ее исход, вероятно, усилил тревогу Москвы относительно германской угрозы. Поведение Чемберлена в Мюнхене, возможно, укрепило подозрения Сталина, что Лондон и Париж пытаются направить агрессию Гитлера на восток. Какой бы пугающей ни была эта перспектива, вероятно, она едва ли удивила Сталина. У него самого излюбленной тактикой было натравить одного врага на другого, и эта тактика многие годы была характерной чертой советской внешней политики. Тем не менее, события 1938 года подчеркнули дипломатическую изоляцию СССР и опасность германской угрозы, и, хотя японцы действительно получили решительный отпор у озера Хасан, ситуация на западе выглядела критической.

 

Шесть месяцев отчаяния

 

Во второй половине 1938 года Сталин был вынужден пересмотреть политическую ситуацию в Европе. В середине 1930-х наибольшую опасность для Советского Союза представляла возможная победа фашизма в Европе и формирование альянса четырех держав (Германия, Италия, Франция и Великобритания), направленного против СССР. В 1938 году стало ясно, что одна Германия при благожелательном нейтралитете Запада представляет очень серьезную военную угрозу. Таким образом, хотя возможность антисоветской коалиции тоже не исключалась, следовало прежде всего подумать об угрозе со стороны Германии.

Чтобы справиться с нацистской угрозой, все более явно нависавшей над западными границами СССР, у Сталина было два варианта действий: направить агрессию Гитлера на Запад, подальше от советских границ, или попытаться найти союзников на Западе. Сталин решил попробовать оба этих варианта. Первая альтернатива выглядела более желательной из-за угрозы - реальной или мнимой - которую большая война представляла для правления Сталина, а также потому, что большая война на Западе истощила бы капиталистические державы, и СССР стал бы арбитром Европы.

Однако это не означало, что Сталин не рассматривал всерьез и второй вариант. Он не был провидцем и не мог предвидеть события 1939 года. Он не был уверен, что Польша будет сопротивляться Гитлеру, что западные демократии предоставят гарантии Польше, и будут их соблюдать. Не был он уверен и в том, что Гитлер пойдет на какие-либо соглашения с СССР. По этим причинам Сталин должен был всерьез рассмотреть альтернативу - союз с западными державами против Гитлера. Советские переговоры с западными демократиями в те годы хотя и были двуличными, но не являлись пустым спектаклем.

Однако после Мюнхена в советской тактике произошли перемены. С 1935 по 1938 гг. Советский Союз открыто и многократно призывал западные демократии создать "антифашистский блок" против фашистской агрессии. Красноречие Литвинова чаще всего было направлено именно на эту цель. Однако, эти советские призывы к антифашистскому альянсу - иногда напоминавшие испуганные мольбы - резко прекратились после Мюнхенской конференции. Сталин не потерял интерес к проекту антифашистского блока. Напротив, по крайней мере, видимость сотрудничества с западными демократиями была Сталину абсолютно необходима - особенно в том случае, если он пытался заключить соглашение с Гитлером. Потому что Сталин мог добиться удовлетворительного соглашения с Гитлером, лишь имея на руках хоть какие-то козыри. И самым ценным из них была бы возможность военного альянса между СССР и западными демократиями. И чтобы достигнуть этой цели, Сталин был готов играть нечестно. Прекратив призывы к альянсу с Западом, он надеялся пробудить интерес именно к такому альянсу в Париже и Лондоне. Теперь новая линия Москвы состояла в том, что сила Красной Армии сделала СССР почти неуязвимым. Как утверждала теперь советская пропаганда, Берлин, Рим и Токио предпочтут более легкую добычу. Таким образом, британцы и французы оказались в смертельной опасности. Эта тема поднималась в речах на Красной Площади 7 ноября 1938 года и на 18-м съезде КПСС в марте 1939. Для западных читателей ее разъясняла пресса Коминтерна: "День, когда западные демократии окончательно отвернутся от огромной социалистической страны на востоке, станет днем, когда Гитлер начнет свое наступление на запад". Эту тему в разных вариантах повторяли Литвинов и его подчиненные в разговорах с западными дипломатами зимой 1938-39 гг. Советская дипломатия теперь изображала холодность и отстраненность на грани равнодушия, но коммунистическая пропаганда, направленная на британское и французское общественное мнение, говорит совсем о другом.

Еженедельник Коминтерна на английском языке World News and Views весьма точно выражает то, что тревожило советскую дипломатию в этот период изоляции. Основной темой пропагандистской кампании было то, что западные демократии (и Польша) оказались в большой опасности под угрозой нападения Германии, Италии и Японии. Это, конечно, была не новая идея для Коминтерна, но частота и интенсивность, с которой это повторялось, превосходит все, что пресса Коминтерна писала ранее. Вот несколько примеров:

"План Гитлера и фашистского альянса - полностью уничтожить влияние Великобритании и Франции во всем мире... Но еще не все потеряно. Упорное объединенное сопротивление способно остановить фашистский марш разрушения".

"Муссолини выдвинул "минимальные колониальные требования" - уступка Туниса Италии; полная демилитаризация Корсики; признание Балеарских островов итальянской территорией; "интернационализация" Суэцкого канала с четырьмя зонами ответственности, каждая из которых принадлежит государству, участвовавшему в Мюнхенской конференции".

"Германия намеревается заставить Великобританию и Францию заплатить за свое перевооружение, потребовав возвращения репараций, уплаченных ею после Первой Мировой Войны".

"Германские и итальянские фашисты, овладев большим средиземноморским портом Барселона, теперь не скрывают своих намерений: окружить Францию, чтобы удобнее было ее атаковать!"

"Японцы, захватив Шанхай, готовятся к нападению на французский Индокитай!"

Очевидным выводом, который следовало сделать из этих тревожных предупреждений был тот, что Англии и Франции лучше заключить союз с СССР, чтобы сопротивляться агрессорам. Но именно к этому