«Взял фамилию жены? – изумился судья. – Ну точно, все не как у людей!» Но вслух Беликов произнес другое:

– Мне понятны ваши чувства. Но, к сожалению, ваша просьба вне компетенции суда.

Вощинский склонил голову:

– Что же, раз так… Но мне прискорбно сознавать, что убийца будет носить фамилию моей бедной сестры…

– У защитника имеются вопросы к потерпевшему? – повернул судья голову в сторону адвоката Дубровской.

– Да, ваша честь. У меня есть вопросы к потерпевшему, – заявила Елизавета.

Вощинский мигом подобрался, словно заранее ожидая какого-то подвоха. В его глазах промелькнуло легкое беспокойство.

– Вот вы говорили, что счастливые супруги должны быть вылеплены из одного теста, – проговорила она, сверяясь с записями. – А вам известно, кто такая Агата Кристи?

– Агата Кристи? – округлил глаза Вощинский. – Вы имеете в виду английскую писательницу?

– Да, классика детективного жанра, – подтвердила Лиза. – Так вот она в тридцать девять лет вышла замуж за молодого археолога. К слову сказать, ему было всего двадцать шесть. И писательница прожила с ним до глубокой старости. Помнится, она даже шутила: «Как хорошо иметь мужа-археолога – чем старше ты становишься, тем ценнее выглядишь в его глазах». Удивительно, правда?

Вощинский, не мигая, смотрел на Дубровскую.

– Боюсь, я не понимаю вас, – еле слышно проговорил он.

Кстати говоря, лицо прокурора тоже выражало недоумение, только несколько иного свойства. Прыгуновой было неясно, почему судья не делает замечания адвокатессе, у которой от пережитого волнения, должно быть, ум заехал за разум. Но Беликов был озадачен не меньше государственного обвинителя, поэтому позволил защитнику нести ахинею и дальше.

– А Оноре де Бальзак? – вопрошала тем временем Лиза. – Избранница великого французского писателя была на год старше его матери. А Айседора Дункан, которая была старше Есенина на восемнадцать лет?

– Айседора плохо закончила, – проговорил упрямый Вощинский, к которому уже вернулось самообладание.

– Все равно. Они были счастливы. А Сальвадор Дали и его Гала? А Александра Коллонтай, первая женщина-министр в советском правительстве? Она, кстати, стала автором первого кодекса о семье.

– Поборница свободной любви? – запыхтел Вощинский.

– Не в том дело. Мужчины министра были моложе ее на десять-пятнадцать лет, – не смутилась Лиза. – Любви все возрасты покорны!

Беликов выразительно кашлянул.

– Адвокат Дубровская, вы не забыли случайно, где находитесь? Ваши исторические выкладки, безусловно, интересны, но какое отношение они имеют к делу? Мы судим не Сальвадора Дали.

– Мои выкладки имеют к делу самое прямое отношение, – заявила Елизавета. – Потерпевший поставил под сомнение благополучность брака Серебровых, ссылаясь на возрастную разницу супругов. Приведенные мной примеры доказывают, что любовь в такой ситуации возможна. Если вы позволите, я могу предложить тезисы о счастливых семейных союзах, где жена была не только старше, но и намного богаче мужа.

– Благодарю. Но мы, пожалуй, вернемся к делу. Еще вопросы к потерпевшему у вас будут?

– Да. Скажите, пожалуйста, – опять повернулась к Вощинскому Лиза, – подсудимый злоупотреблял спиртным?

Тот замотал головой:

– Ничего такого мне не известно.

– Значит, не пил. Быть может, он имел тягу к наркотикам?

– Инга бы подобного не стерпела!

– Стало быть, и с этой стороны чист. Быть может, он нецензурно выражался или поднимал на жену руку?

– Нет, конечно.

– Тогда что же еще требовалось вашей сестре? – изумилась Дубровская. – Рядом с ней был молодой, красивый мужчина, без вредных привычек. Жить бы ей да радоваться!

– Все равно брак их был неудачным! – упрямо долдонил Вощинский. – Мне ли не знать?

Лиза прищурила глаз.

– Откуда же вам знать? Извините, вы по профессии не психолог?

– Нет, я – директор собственной фирмы.

– И чем занимается ваша фирма?

– Заключает договоры на поставку металлоконструкций.

– И вы рассуждаете о женской психологии? Кстати, у вас есть жена?

– Нет. Я никогда не был женат.

– С чем вас и поздравляю! У меня больше нет вопросов.

Беликов почувствовал, что ворот мантии впивается ему в шею. Нет, определенно, выходки юной адвокатессы могли вызвать удушье.

– Объявляется перерыв до завтра, – проговорил судья и быстрой походкой покинул зал.

Все медленно потянулись к выходу. Елизавета застегивала портфель, когда к ней нерешительно подошел судебный пристав.

– Адвокат, а это правда, что вы сегодня говорили?

– О чем? – удивилась Лиза.

– Ну там о Сальвадоре Дали и прочих известных старухах.

Лиза хотела его поправить, но в последний момент передумала.

– Истинная правда, – подтвердила она.

– Я тащусь! – восхищенно произнес пристав и, насвистывая себе под нос, удалился…

Ольга Сергеевна просматривала утренние газеты. Наконец, отодвинув от себя чашку с недопитым кофе, она заявила:

– Я предупреждала, дорогая. У тебя имелась замечательная возможность достойно выйти из этого дела, а теперь полюбуйся – тебя уже пропечатали в разделе судебной хроники!

– Не вижу ничего страшного, – ответила Лиза, уничтожая вторую по счету ватрушку.

Ее свекровь имела дурную привычку обсуждать за едой разные малоприятные вопросы. Как будто нельзя сосредоточиться на восхитительном процессе поглощения домашней пищи. М-м-м… Такие ватрушки в судебном буфете не продавали!

– В самом деле, мама, – встрял в разговор Андрей. – Наоборот, замечательно, что журналисты упоминают о Лизе как об адвокате. В конце концов, профессия у нее, что называется, публичная, и дополнительная реклама Лизе совсем не помешает. Я лично думаю, что хватит ей прозябать в безвестности, пора проталкиваться на адвокатский олимп.

Мадам Мерцалова пожала плечами:

– Ну, если подобное ты считаешь рекламой… – Она провела пальцем по строчкам, отыскивая нужный абзац, наконец нашла и, многозначительно усмехнувшись, зачитала цитату: – «Кто же взял на себя защиту по этому неперспективному делу? Елизавета Дубровская, молодой адвокат, которую просто назначили в процесс, учитывая то обстоятельство, что у подсудимого нет средств на оплату опытного защитника. Впрочем, сама Дубровская, по всей видимости, тяготится принятым на себя поручением. Она не пожелала общаться с прессой. Да и понятно! Чтобы обрисовать перспективы защиты, нужно иметь детальный план действий по делу. По всей видимости, у госпожи Дубровской никакого плана пока нет».