– У Анны была большая тетрадь, куда она записывала рецепты удавшихся блюд, – мечтательно вспомнил Аксель.

– Надо было мне раньше сюда приехать… – зевнул Семен.

Скоро они с отцом поднялись на второй этах и затихли, а господин Бах помог мне вымыть посуду и рассортировать продукты. Показал фотографии жены и дочек на телефоне, заверил, что починит крышу и упавший забор за сараем. «Безвозмездно, в память об Анне».

– Значит, вы приезжаете сюда каждое лето? – спросила я.

– Не теряю надежды, что однажды Хозар позволит посетить Плашину и расскажет, что там произошло в августе сорок третьего. – Аксель тяжело вздохнул, посмотрел на меня исподлобья. – Мне неловко просить, Вера, мы едва знакомы…

– Я вас слушаю, – пришлось отложить в сторону коробочку с приправами, надеялась отыскать в ней сухие дрожжи.

– Может, замолвите за меня словечко перед Альго. Вам он не откажет.

Внезапно я ощутила странное дежавю, будто в этой самой кухне при свете старомодной лампы с хрустальными подвесками господин Бах уже просил Анну о подобной услуге. Но она ответила отрицательно или просто не сумела помочь. Чем же я лучше?

– Вряд ли могу повлиять на Хозара. Он жесткий человек, нетерпимый. Но ведь Семен придумал про его способности некроманта? Вы же не верите в эти сказки?

Аксель задумчиво барабанил пальцами по столу, держался прямо, будто два литра пива прошли мимо луженого горла.

– Мы в Динаве. Здесь и не такое возможно.

Я вспомнила о чудесном исцелении крыльца и сдержанно улыбнулась.

Наконец наш второй постоялец ушел к себе, и я осталась в кухне одна, – потертый круглый будильник в стиле шестидесятых показывал ровно полночь, занавески двух больших окон плотно задернуты. Самое время скрыться на своей половине и рухнуть в кровать. Однако я упорно перебирала цветные пакетики с надорванными краями (сцеплены бельевой прищепкой – причуда Анны!) и вовсе не распечатанные.

«Ага, вот и сухие дрожжи! А еще ванилин и разрыхлитель, самое главное, чтобы срок хранения не подвел».

Очень хочу утереть нос русскому блогеру. Нет, скорее измазать ему губы в сметане, – красной икры, которую обожают русские, здесь не найти. И вообще, пусть Семен выложить статью об отцовских книжках, напишет интригующий отзыв, пора расширять языковую аудиторию. Россияне всегда считались одной из самых читающих наций.

Но сначала подкупить Семена блинами… Не должно быть ничего сложного. Я собиралась подготовить продукты, чтобы утром без проволочек приняться за дело. И мысль о кулинарной книге бабушки Анны не давала покоя. Где она могла ее хранить? Я уже все полки и нижние шкафчики обыскала, разве на самый верх заглянуть… Тогда совесть будет чиста и можно перенести поиски в другую комнату.

Я подставила квадратный табурет ближе к столу и забралась босыми ногами на клеенку, которой заранее застелила столешницу. Влажной тряпицей протерла с верхнего шкафчика пыль и разочарованно чихнула, поскольку ничего похожего на толстую тетрадь под рукой не оказалось.

А потом на меня свалился маленький предмет, похожий на паука, сжавшего лапки для прыжка. Я глухо вскрикнула и села задом на стол, боясь пошевелиться. Не сразу осмелилась взять в руки колесико от игрушечной тележки. Такое мягкое и еще резковатый запах…

– Да это же моя репка!

И кому понадобилось ювелирно точно вырезать из простого овоща макет колеса? Каждая спица идеально повторяет соседнюю, круглый обод без единого изъяна.

«Из утерянной репки могли получиться четыре колесика для забавы маленького народца… Пирог! Я же обещала!»

Не решилась зажигать свет в зале и только шире распахнула двери в кухню, чтобы не налететь на стулья и лавки в полумраке. Тарелку с куском вишневого пая прикрыла салфеткой, поставила на край подоконника и на цыпочках убежала обратно, боясь оглядываться.

– Эй! Приятного аппетита. Поделюсь всем, что нам принесут, только не вздумайте пугать.

Признаться, мне было не по себе – вечерние разговоры о духах и некромантах сыграли зловещую роль, еще подумала, что перегородка в моем закутке тонкая, словно китайская ширма, легко проломится рукой. Я даже всерьез собиралась оставить горящими все четыре лампочки в кухне, но в итоге отругала себя за трусость и ограничилась ночником возле кровати, только накрыла его шейным платком.

«Чего мне бояться? Наверху трое взрослых мужчин в состоянии легкого опьянения! Уж, наверно, не дадут в обиду».

И все равно чутко прислушивалась, снимая одежду и разбирая постель. Не верю в призраков! Но ни капли не сомневаюсь, что вместо пирога утром на окне будет дубовый листочек или пестрое птичье перышко. Укрывшись до глаз одеялом и тревожно таращась в темноту, я продолжала планировать:

«Задача на завтра номер один – отыскать личные записи и желательно старые фотографии Анны, номер два – накормить общину, ну – это само собой… Попросить господина Баха проверить камин и попробовать его протопить. Может быть, немного прогуляться с Семеном после обеда…».

В семи метрах от меня на кухне что-то тихонечко звякнуло и раскатилось по полу, словно целый пакет пластмассовых бусин.

– Не шалите там! – сдавленно крикнула я. – Лучше придумайте, как утром будем печь классические русские блины без икры и водки. Нам нельзя опозориться перед гостями, ясно?

Мне послышался сухой треск и возбужденный детский шепоток. Я пробормотала парочку молитв, которые с мамой разучила в детстве, зачем-то вспомнила строгие серые глаза Альго и провалилась в сон.

Глава 8. Кафе «Малинка». Сдаются комнаты

Утро застало меня врасплох визгливым дребезжанием будильника через тонкую стенку. Прижимая к груди халатик, я ринулась в кухню устранять источник шума, пока весь дом не переполошился. Где-то на задворках сознания билась мысль – разве я вчера завела будильник? Не помню такого подвига! У нас каникулы. Если господину Баху требуется ранний подъем, мог бы утащить механического монстра к себе в комнату.

– Привет!

У крана с водой стоял взъерошенный Семен. При виде меня поддернул спортивные штаны и смущенно скрестил руки на голой груди. Или просто замерз… Окно почему-то было открыто, русский вздумал закаляться?

– Жажда замучила, – с дрожью в голосе пояснил он. – И еще хотелось чего-нибудь пожевать. Ты не хлопочи, я сам разберусь.

– Угу… А который час? – я старалась незаметно пригладить волосы.

– Половина седьмого.

– Холодища! Отвернись, я халат накину. Почему не выключил будильник?

– Не поверишь, боялся его сломать. Это ж не дом, а ретро – музей.

Мы посмеялись, и я поставила на плиту чайник.

– Точно! Видел бы ты мой ночник с голубыми ирисами… Объемный витраж на манер Тиффани.

– Вчера не захотела показать, – шутливо упрекнул он.

– Так! – я воинственно взмахнула чайной ложкой, – давай