— Все не так просто, как может показаться состороны, — ответила Тамзин, пытаясь сообразить, к чему клонит эта хитраялиса. — Жизнь главного редактора далеко не легка.

Она подошла к гардеробу, чтобы выбрать платье. Шкаф былстаринной работы и, очевидно, стоял на этом месте не одно столетие. Его дверцыбыли украшены резьбой в виде виноградных гроздей и листьев, он пропиталсясладковатым мускусным запахом висевших в нем нарядов. Возможно, здесь когда-тостояла какая-то невинная девушка, мечтающая повстречать на балу свою настоящуюлюбовь.

— Обожаю старинную мебель, — сказала Инга, подходяк Тамзин. — Мне хочется верить, что этот шкаф скрывает проход в волшебнуюстрану.

Тамзин обернулась: Инга сверлила ее загадочным взглядом, наее алых губах играла многообещающая улыбка. Тамзин прошла мимо нее, сняв свешалки приглянувшееся платье, и ответила ровным голосом, стараясь не выдатьволнения:

— В нас всех живет ребенок, не так ли?

— Да, вы правы. Я часто вспоминаю детство и игры, вкоторые мы с Лансом играли. Мы ведь выросли вместе, он мой кузен.

Тамзин притворилась, что не замечает ее многозначительноговзгляда, и, не снимая халата, натянула черные кружевные трусики. Ей показались подозрительныминамеки Инги на особые отношения, связывающие ее с Лансом. Повернувшись к нейспиной, Тамзин скинула халат и просунула руки в бретельки бюстгальтера.Оставалось застегнуть его и надеть зеленое платье модного фасона. Внезапно Ингаприкоснулась холодными пальцами к ее спине и ловко застегнула крючки.

Тамзин замерла, охваченная оторопью, и руки Инги сжали еегруди.

— Какие у вас чувствительные соски, — промурлыкалагрудным голосом она, поглаживая атласные чашечки лифчика. — Они хотят,чтобы их приласкали.

Мягкое освещение, игра пламени в камине, тени на стенах ипряные запахи в комнате завораживали Тамзин, наполняя ее вожделением. Впромежности возникло томление, трусы промокли. Руки Инги продолжали нежнопоглаживать ее груди и теребить соски. Тамзин с трудом стряхнула с себяоцепенение и, надев через голову платье, одернула подол и расправила плечи.Инга помогла ей застегнуть молнию, пригладила ее рассыпавшиеся по голым плечамволосы и, проведя пальцем по позвоночнику, воскликнула:

— Какое миленькое платье!

— Это одна из последних моделей моего приятеля — ТэгаПедры.

— Как, вы лично знакомы с этим модельером? Я жеговорила, что вы счастливый человек! Боже, я все больше вам завидую!

— Он подарил мне это платье на Рождество! —похвасталась Тамзин.

Инга закатила глаза и вздохнула в ответ. Макияж Тамзинуспела сделать до ее неожиданного появления, так что можно было идти. Но Тамзинмедлила, оставаясь во власти уюта в номере и нежных прикосновений Инги.

— Мне хочется вас поцеловать, — прошептала она и, недожидаясь ответа, поцеловала Тамзин в губы. Этот поцелуй не походил ни на одиниз поцелуев мужчин. Он был несравненно более нежным, чувственным и сладким.Губы Тамзин раскрылись, пропуская в рот шаловливый язычок Инги, и райскоеблаженство растеклось по всему ее телу. Их языки сплелись и начали извиваться врадостном танце. Тамзин сжала груди Инги и начала теребить ее соски.

Слившись в порыве сладострастия, женщины подошли к дивану.Внизу живота Тамзин бурлила лава, клитор жаждал массажа. Внезапно раздался ударгонга, гостей приглашали на ужин. Инга отпрянула от Тамзин и с лукавой улыбкойсказала:

— Придется прервать наши игры, дорогая. Вернемся к нимпозже.

Гости рассаживались за длинным столом в большом заленапротив друг друга. На белоснежной льняной скатерти плясали малиновые отблескисвечей и пламени в камине. Стены были украшены скрещенными пиками и флагами,мечами и гербами. Вдоль одной из них тянулась галерея для музыкантов. Вхрустальных бокалах вспыхивали искорки, столовое серебро было начищено доблеска. Посередине стола стояла ваза с цветами в форме козлоногого сатира. Воглаве стола восседал Ланс. Инга села напротив него, на противоположном конце.Кевлин, переодетый в униформу официанта, подавал одно блюдо за другим.Дворецкий Харпер едва успевал откупоривать бутылки и наполнять вином бокалы.

— Сегодня вы можете не ограничивать себя, — сулыбкой промолвила Инга. — Но завтра я начну следить за тем, чтобы высоблюдали диету. Впрочем, голодать вы у нас не будете, не волнуйтесь.

Тамзин проголодалась и с удовольствием отведала все поданныеблюда: и тающую во рту копченую лососину, и черную икру с омлетом, и жареногоягненка с трюфелями, и овощи, и сладчайшую дыню, и вафельные трубочки с кремоми шоколадом.

— Ну и каково же твое первое впечатление? —спросила, наклонившись к ней, вкрадчивым голосом Дженис.

— Если это и есть здоровая пища, то я согласна есть ееежедневно, — ответила Тамзин, слизывая языком крем с губы.

— Вы называете это здоровой пищей? — вмешался вразговор сидевший рядом с ней мужчина. — Вздор! Это обжорство и баловство!Там, откуда я приехал, люди радуются, если им удается найти несколько жирныхличинок жуков-короедов.

— Неужели, Алекс? И вы тоже ими питались? —спросила Инга, изумленно вытаращив глаза.

Некоторые из гостей скорчили гримасы отвращения, другиеповскакали с мест и устремились в туалет. Только счастливые молодожены,приехавшие сюда на свой медовый месяц, продолжали разговаривать, ничего незамечая вокруг себя.

Алекс злодейски ухмыльнулся, довольный произведенным егословами эффектом, поднял бокал и добавил, поедая Ингу плотоядным взглядом:

— Индейцы, живущие в лесу, обожают это лакомство.Личинки чрезвычайно питательны. Натуральный продукт! Советую при случае ихотведать.

Тамзин уже познакомилась с этим господином. Его звали АлексФентон, он недавно вернулся из экспедиции в джунглях Бразилии. Егопривлекательное лицо потемнело от загара, волосы выгорели на солнце. Среднегороста, мускулистый и крепкий, Алекс постоянно улыбался, сверкая васильковымиглазами, и обладал завидным аппетитом.

— Я бы хотела взять у вас интервью, мистер Фентон, исфотографировать вас для моего журнала, — сказала Тамзин. — Язахватила с собой камеру.

— А как называется ваш журнал, мисс Лоуренс? —спросил путешественник и фотограф, сверля ее взглядом.

— «Химера»! — ответила она, изо всех сил стараясьне отвести глаза.

— Почему он так странно называется? — спросилАлекс, поморщившись. — Ведь химера — это отвратительное чудовище, согнедышащей львиной пастью, змеиным хвостом и козьим туловищем.

Разве в вашей редакции работают чудовища, мисс Лоуренс? Вы,как мне кажется, на него не похожи.