вязко бугрилось небо, на противоположном берегу тускло зеленела тайга.

Валера достал из рюкзака две банки пива, одну протянул Кузьме, другую открыл сам.

— Хорошо здесь, душа отдыхает, — произнёс Валера, промочив горло. — Не то что там. Там пиздец какой-то, а тут… Знаешь, Кузя, иногда мне кажется, что люди не предназначены жить в городах. Вот здесь — совсем другое дело.

— Если б ты жил здесь, откуда бы взял пиво? — Кузьма отпил немного и поставил банку на дощатый настил. — Откуда бы взял удочку, пушку, машину.

— Да ну. Разве всё это важно? Вон, наши предки жили, и ничего.

— По тридцать лет.

— Чего? — Валера бросил на Кузьму непонимающий взгляд.

— По тридцать-сорок лет жили, а потом помирали.

— Да ну, пиздёж всё это.

— Как хочешь, — пожал плечами Кузьма, не желая вступать в спор.

Прошло ещё минут пятнадцать. Банки пива постепенно пустели, поплавки гуляли по воде. Кузьма всё думал, стоит ли с Валерой заводить разговор о вчерашнем и, наконец, решился. Наверное, правильнее будет сказать в глаза, а не за спиной жалобы строчит.

— Знаешь, я тут думал… — произнёс Кузьма, собравшись с мыслями. — Неправильно это… ну, то что ты вчера сделал.

— Ты о чём вообще? — Валера покосился на собеседника.

— Да не придуривайся. Сам знаешь. Я вчера в изолятор зашёл, а там ты… развлекался. Так вот, я считаю, это неправильно. Нельзя так.

— Погодь. Когда это ты там был? Ты чего, подсматривал?

— Да ничего я не подсматривал. Просто зашёл, увидел, чем вы там занимаетесь, и ушёл. На хер мне за вами подсматривать?

— А зачем заходил?

— Надо было. Это важно?

Валера смутился, насупился, потёр свой мясистый нос и опять уставился на поплавок:

— Ты это… тебя это вообще не касается. И меньше шастай, где не просят.

— А тебя не касается, где я шастаю. Просто хочу сказать, что это нарушение порядка. Что ты ей наобещал? Или запугал?

— А тебе какое дело? — Валера вдруг вышел из себя. — Ты что, какую-то блядь будешь защищать? Которая под всей бандой этих малолетних отморозков лежала? Хули тебе надо, я не понимаю?

— Мы защищаем порядок, — Кузьма бросил взгляд на лежавшую позади «Сайгу». — Или хочешь, чтобы я Дмитричу доложил о нарушении?

— Что?! Дмитричу? Да докладывай кому хочешь, мне вообще по хуй! Порядок защищаем… Ты, блядь, языком мели, да не меру знай. Я подольше твоего в органах. Не хуй мне указывать, как и кого я должен защищать!

«Ничего из этого не выйдет, — думал Кузьма, закипая от злости, — зря только сотрясаю воздух». Разумеется, Валера отреагировал привычным образом. Вышел из себя, стал ругаться. Что ещё от него можно было ожидать?

Кузьма опять покосился на карабин за спиной, а потом — на коллегу. Тот сидел спокойно, не дёргался. А ведь, если подумать, Валера может запросто схватить «Сайгу» и пристрелить собеседника. И никто ничего не докажет, а если сослуживец и понесёт наказание, труп Кузьмы от этого к жизни не вернётся.

Доводов больше не осталось, не было и понимания, как ещё можно воззвать к разуму этого человека. Валера вначале злобно молчал, а потом заговорил более спокойным тоном, в котором тем не менее чувствовался упрёк:

— Дурак ты, Кузя. Что с этой шалавой ещё делать? Она с отморозками теми якшалась. Такая же дрянь, как и они. Пристрелить её только. Да, может, хоть какую-то пользу принесёт.

— Пользу? — Кузьму снова пробрало отвращение. Как вообще можно так относиться к живому человеку? И это не говоря о том, что девушка та не сделала ничего плохого. Она никого не убивала, её даже не было на месте перестрелки.

— Ну да. А что?

— Да ничего.

— Слушай, хватит, а? Ну заебал, в самом деле. Хорошо ведь сидели. Что на тебя нашло?

— Ничего. Забей.

Кузьма до сих пор кипел от возмущения и одновременно корил себя за малодушие. Надо было сразу остановить Валеру. А теперь поздно. Но доложить начальнику дружины всё-таки надо. Не хотелось, конечно, так вопросы решать, но внутренний голос яростно требовал справедливости, а по-другому её добиться не получалось.

Повисло напряжённое молчание, которое снова прервал Валера.

— Кузя, смотри, — шепнул он, указывая куда-то вдаль. — Опять эта сука летит. Уходить надо.

Кузьма посмотрел туда, куда указывает сослуживец, и увидел большую чёрную птицу, что парила над шумящей тайгой на том берегу. Здесь не стоило оставаться.

Напарники спешно вытащили удочки, похватали стулья, рюкзаки и оружие и побежали к «Буханке», отдыхавшей на берегу. А крылатый сделал круг над лесом и ринулся вслед за людьми, быстро снижаясь.

— Он к нам летит! — взревел Валера. — Бери пушку, стреляй! Я пока заведу.

Он кинул вещи в открытую дверь, сунул «Сайгу» Кузьме, а сам заскочил на водительское место и стал вертеть ключ в замке зажигания. Двигатель, как назло, заводиться не хотел, провоцируя Валеру на отборный мат. Кузьма же стоял с карабином в руках, и знакомая дрожь в ногах предупреждала о нависшей угрозе. Крылатый стремительно приближался. Его намерения не вызывали сомнений.

— Да стреляй ты, ёбаный в рот! — вопил Валера, пытаясь безуспешно завести «Буханку». — Хули стоишь? Стреляй в эту тварь!

Ничего другого не оставалось. Кузьма приставил приклад к плечу и прицелился в летящее существо. Оно снижалось, в уже были видны огромный нос маски, похожий на вороний клюв, и круглые, стеклянные глаза, в которых отражалось небо. На миг целик, мушка и загадочная особь оказались на одной линии, и палец надавил на спуск. Выстрел, второй, третий. Чёрные крылья затмили свет…

* * *

Очнулся Кузьма возле «Буханки», всё так же мирно стоящей на берегу. Сел, осмотрелся по сторонам, пощупал руки, ноги, голову. Кажется, всё цело, только башка опять болит и немного кружится. Монстра поблизости нет, в траве неподалёку чернеет «Сайга».

Кузьма поднялся и заглянул в салон машины. За рулём сидел Валера. Его грузное тело прислонилось к водительской двери, а голова свесилась из разбитого окна. Кровь забрызгала весь салон, а черепная коробка утратила свою целостность. В правом виске краснело аккуратное входное отверстие, а левый разверзся тошнотворной, желейной дырой.

— Дерьмо, дерьмо, дерьмо! — повторял Кузьма, ошарашенно глядя вокруг. — Какого хрена! Кто это сделал?

Он прекрасно понимал, что Валеру убило существо, вот только всё выглядело так, как будто сам Кузьма пристрелил напарника. Наверняка, и отпечатки на рукояти и цевье остались. Да и кто вообще поверит, что крылатый взял карабин и пальнул в человека?

Все знают, что Кузьма поехал с Валерой на рыбалку и больше никого здесь не было. Можно попытаться что-то придумать. Но что? Пришли неизвестные и убили