– Ежели наградой не обидите, то ночью вас к старухе сведу. А там уж с ней сами рядите, что да как.

Маркиз, вижу, клюнул. Только стал спрашивать, а никак, мол, нельзя, чтобы не ночью, а пораньше? Тоже мне, умник выискался! Я лишь руками замахал:

– Чур меня, чур! Какое уж там днем – не дай бог, хозяин узнает, беды не миновать!

А сам думаю: хозяин непременно узнает, но тут для пользы дела подготовиться нужно, чтоб этот де Караба заранее подвоха не учуял. В общем, слово за слово, сговорились после вечерни идти к ведьме за кореньями. А ведь, так подумать, могли бы и не пойти…

Одним словом, я был вполне доволен и своим замыслом и беседой с хитроумным маркизом. Еще бы мне не радоваться, ведь до сего дня я не числил себя каким-нибудь ловкачом, способным обвести вокруг пальца ближнего своего, и не какого-нибудь простака, а поднаторевшего в интригах вельможу! Но с Божьей помощью мне все удалось. Командор ни в чем меня не заподозрил. Поулыбавшись для порядку, я со всех ног устремился в старую башню. Надо было подготовить западню.

Уж если противник хитер, а в этом у меня не было ни малейших сомнений, надо продумать любые мелочи, лишь бы не дать ему ни единого шанса вывернуться из силков. Когда устроенное мной «потаенное обиталище старухи-ведьмы» приобрело вид, примерно соответствующий расхожему представлению о жутковатой, заброшенной трущобе, я сообразил, что совершил ошибку. Не то чтобы фатальную и, прямо скажем, вовремя сообразил: как же может обходиться колдунья без самых разных снадобий и зелий, с помощью которых она творит свои чародейские дела?!

Вскочив в седло, я поспешил в ближний городок, чтобы накупить там всяких-разных трав, а если получится, то заодно сушеных жаб и крылышек летучей мыши. Этих тварей, впрочем, и в самой башне водилась тьма-тьмущая, но упаси бог меня касаться руками этого дьявольского отродья!

Время было уже не базарное: еще не доехав до городских стен, я слышал, как церковные колокола отзвонили сигнал к обедне, но всех, кто мне был нужен, я прекрасно знал. Навестить их было лишь делом времени. Еще бы, все местные травницы и знахари как одна у меня в лесах корешки да травки собирают. Мне ли не знать, к кому идти!

Но тут как раз меня ожидала новость. Едва я приехал в город, едва стал спрашивать у знакомых бабок о разных цветочках-корешочках, вдруг, на тебе, выяснилось, – еще до обедни некий знатный вельможа, совершенно не стесняясь в расходах, скупил в нашем городишке как есть всю валерьяну. Подчистую! Любых иных трав, цветов, и даже грибов, хотя мне неведомо, на что они годятся, мне предложили целый воз. А вот эту самую валерьяну, пропади она пропадом, удалось найти только в одном месте, да и то лишь потому, что старуха Нини со своего ночного шабаша вернулась уже на рассвете. И, понятное дело, дрыхла без задних ног, когда выгодный покупатель сорил монетами под немые благословения местных ворожей.

Должно быть, ужасно сожалея об упущенной выгоде, Нини попыталась и мне заломить несуразную цену. Пришлось, неотрывно глядя ей в глаза, поинтересоваться, не слышала ли чего старуха о состоянии здоровья почтеннейшего Верховного инквизитора, отца Кристобаля, и не съездить ли нам с ней вдвоем, не навестить ли этого достойного служителя церкви? Старая грымза замахала руками, зашамкала, что ездить ни к чему, здоровье слуги божьего, должно быть, лучше некуда, и тут же скинула цену до изначальной, грошовой.

Так что в старую башню я возвращался с запасом сушеных растений, с драгоценной настойкой валерьяны, но при этом полный горестных дум о коварстве чужака. Видно, рано я решил, что обхитрил его! Теперь мне во что бы то ни стало надлежало разгадать, зачем заклинателю демонов понадобилось этакое количество лечебного, по сути, корня и какой подвох готовит маркиз. В иные дни благородная донна Сильвия и сама попивала эту настойку, говоря, что от нее становится легче и спокойней на душе. Но таким-то количеством не то что человека, адское пекло успокоить можно со всеми его демонами и мелкими бесами.

Думая так, я направлялся к затерянной в лесу башне, а в это самое время в замке Монсени разворачивался настоящий военный совет. Если верить его участникам, а каждый, спустя некоторое время, рассказывал о том по-своему, то в среднем дело обстояло так.

Кот ходил из угла в угол, заложив верхние лапы за спину, едва ли не печатая шаг. Должно быть, правильнее было сказать «передние», но, да простят меня почтеннейшие читатели, какие же они передние, если этот полосатый умник прохаживался на задних, вернее нижних, лапах.

– Операция под угрозой! – возопил он, едва Алекс имел неосторожность переступить порог. – Я на грани срыва! Мы на грани провала!

– Что стряслось? – удивился Командор. – Мне удалось закупить все, что было заказано. И валерьяну, как сухую, так и настойку. И сыр, будь он неладен! Между прочим, с ним получился отдельный головняк.

– Это еще почему? – удивилась Алина.

– Видишь ли, – пустился в объяснения ее супруг, – местный герцог, как оказалось, большой любитель этого продукта во всех его вариациях. Не удивлюсь, если ему прямо с Кавказа сулугуни привозят. Он разве что вино на сыре не настаивает. Естественно, придворные обезьянничают. Давятся, но жрут.

– Может, и не давятся, – предположила гуральская принцесса.

– Может, и не давятся, – согласился де Караба, – только это уже не наша забота. Наша – что они его скупают везде, где только находят. Не сыр, а фетиш какой-то! В общем, обрыскал все местные лавки, едва-едва разыскал одного-единственного заезжего торгаша. Этот гнусный обдирала продал мне втридорога целый ящик с дюжиной головок сыра.

– А зачем дюжина? – удивилась девушка.

– Кто сказал, что все мышам нужно отдать? Может, и самим по вкусу придется. Там полный ящик, ровно дюжина, а открывать его и возиться с оставшейся парой головок купчина не желал. Правда, – маркиз де Караба поморщился, – он сказал, что сыр немножко подплесневел, но другого-то все равно нет. А этот хороший, он мадонной клялся, что не абы какой, а настоящий «епископский». Так что плесень отрежем – и вперед.

Как я теперь знаю, разговоры о еде, а еще более – сама еда производят на высокомудрого советника гуральского монаршего дома чарующее воздействие, почти как дудка гамельнского крысолова на пустоголовую детвору. И потому он несколько утих, слушая повествование о сыре. А возможно, и сообщение о добытой настойке его несколько утешило. И потому, услышав слова Алекса насчет плесени, он лишь высокомерно ухмыльнулся и пустился в объяснения.

– Мой друг маркиз, да будет вам, как аристократу, известно, что сыры с плесенью входят в число наилучших и наиболее ценимых истинными гурманами. Хотя порой… – кот замер с открытой пастью, захлопнул ее и, внимательно поглядев на Командора, переспросил: – Еще раз, как ты сказал, называется сыр?

– Кажется, «Епископский».

– Где он находится?

– Внизу. Там целый ящик, – напомнил маркиз. – Двенадцать головок. Что я, осел, таскать поклажу в гору да с горы?