герсу, отвечающую за вторую линию обороны, ждала такая же участь – только её расплавили полностью.

Телеги под прикрытием защитного полога Вихря тронулись в город, проезжая прямо по лежащим на земле воротам. Ураган обернулся на застывших на посадской стороне города потерянных людей:

– А вам особое приглашение нужно?

Грохот, топот, ругань, ржание лошадей, скрип колес и крики благодарности заполонили площадь у главных ворот – люди уже отчаялись оказаться под защитой городских стен.

Когда все заехали в город, Ураган обернулся к Ясеню:

– Пожалуйста, поставь ворота на место.

Тот кивнул, отбрасывая свою копну светлых волос назад и прочнее ногами ввинчиваясь в пыльную землю – мостовых в нижнем городе отродясь не было.

Земля с обоих сторон от ворот проросла плетями растений, обвивших и потянувших, как канаты, тяжелые ворота вверх, возвращая их на место. В последний момент лианы неожиданно покрылись шипами, набрали цвет и буквально взорвались огромными плотоядными цветами. Ураган повернулся к бледному Полю:

– Ну и на шиира?

– Зато красиво! – Поль дернул плечом.

– Так воротами теперь пользоваться, ты подумал?

– Пффф, в городе еще восточные ворота есть. А раздергай шипастый сам завянет. В морозы. Лютые. Если повезет.

– Обалдуй, – резюмировал Ураган, поворачиваясь к людям и застывшему княжичу – сбежать без прощания те посчитали недостойным.

***

Деревенские попытались оттеснить от телеги с детьми Ирбиса, но это получалось плохо – тот голову наклонил, потерял свою обычную улыбку, кажется, он даже утробно рычал.

– Ирбис?! – окликнул его Ураган, подходя ближе, – что творишь?

Кот зло обернулся:

– Они детей забирают.

Ураган прищурился, рассматривая вмиг пожухших женщин, перевел взгляд на оборотня. Янош, привлеченный происходящим, приблизился, тоже встал у телеги.

Бойкая Ковак подалась вперед:

– Это наши дети! И наши телеги. Мы их забираем по праву.

– Нет такого права! – уперся Ирбис, – дети потеряли родителей, значит, их ждет приют при храме. А никак не подворотни и клянченье милостыни у прохожих. И воспитание еретиков....

Янош кивнул:

– Храм принимает детей, потерявших родителей. Там хороший приют. – Про еретиков он не понял ни слова и потому морщился, ожидая подсказок. Подсказывать ему никто не спешил.

Деревенские зароптали:

– Это – наши дети! Забирать их вы не имеете права!

– И телеги наши, наше добро! – влезла вновь Ковак.

Ураган, недолго думая, сказал:

– Значит, телеги ваши... Что ж, сгружайте раненых прямо в грязь, скидывайте, забирая ваши телеги.

– Но это же не по-людски, – ахнул Янош, принимавший все за чистую монету.

Ураган тем временем продолжил:

– Посмотрим, что они вам потом скажут, как выздоровеют. И что князь за такое отмерит вам – его же дружина.

Деревенские перестали ропать, даже Ковак за локоть одернули, чтобы не дралась за телеги.

– Полегчало? Или уже забыли, ради кого эти люди пришли, ради кого кровь проливали? Про своих молчу, мы нелюди, нам не привыкать. Но их-то за что? Только гнева князя и боитесь...

Возмущение смолкло, но надолго ли?

– А дети... – продолжил Ураган. – Дети не ваши. Трое, кажется, ваши. Остальные – нет. Хотя я и ваших не выдал бы вам... Дети будут помещены в приют, где позаботятся о них лучше. Когда найдете жилье, найдете работу, докажете монахам, что можете содержать не только своих детей, но и чужих, приходите в храм, забирайте детей. Слово княжича будет порукой, ведь я верно говорю?

Он обернулся на прихромавшего и вставшего рядом Тадеуша. Тот выпрямился, становясь вновь старше своего возраста:

– Все так. Дети, потерявшие родителей, едут в приют, там получат всю необходимую помощь. Устроитесь в городе – приходите, забирайте. Кстати, телеги свои получите завтра, придете к замку, стража выдаст. А пока раненые остаются на телегах. Всего доброго. И добро пожаловать в Черно-гору.

Деревенские хотели что-то сказать, но Волк так выразительно рыкнул, что толпа вокруг телег быстро рассеялась, только-только забрали свои пожитки и троих детей унесли с собой.

– Ирбис... И что это было? – уточнил Ураган у оборотня, внимательно рассматривая его – это была первая выходка кота.

– Вы бы слышали, что они детям внушают, – раскаяния в голосе кота не было от слова “совсем”. – Уж лучше монахи, воспитавшие такого мальчишку, как Янош, чем эти...

Волк пояснил:

– Не касаясь богов и веры, во многом они... Фанатичны и глупы. Не разделяю уверенности Ирбиса в монахах, но... Хуже не будет. Может, хоть плевать в людей учить не будут. И в нелюдей, спасающих их шкуры.

– Пффф, обиделись, значит. Из-за этого кипиш? – у Урагана обида тоже вскипала, когда плевали вслед, но уже привык не отвечать. – Сколько еще раз плюнут – страшно подумать, парни.

Янош опять влез со своим суждением:

– Не по-людски это – за добро плевком платить.

– Скажешь, новый вид существ? – с коварной улыбкой уточнил Ураган, показывая рукой на уходящих прочь деревенских. Монашек все еще нравился ему.

– Тоже нелюди, – отрезал хмуро Янош. – Худший вариант.

Вихрь рассмеялся и добавил для тяжких раздумий монашку:

– Эти нелюди тебя бесплатно на телеге везли, рубаху дали, жилет от души оторвали. А тыыыыы.... Не по-людски, Янош, не по-людски.

Янош хлюпнул носом (обуви у монашка так и не было, простыл по холодной земле босым чапать):

– Это они сугубо по недосмотру. Завтра, не сомневаюсь, придут требовать свое.

– Растет парень, – Волк расплылся в улыбке. – Теряет веру в людей.

***

Дорога в монастырь вилась через бедную часть города вверх и вверх – монастырь располагался в старом центре, там, где богатые особняки. А замки каштеляна да семьи Соларн были еще выше. По дороге Ураган уговорил княжича разрешить ему пойти вместе с ним – пусть ещё ночь, но явно уже подняли князя по тревоге, явно уже сообщили о возвращении сына, а другой оказии увидеться с князем может и не быть – не с боем же брать замок.

Княжич согласился – сам понимал, что отец не станет принимать боевого мага в доме ни за что. Княгиня Лесана не позволит. Так что устало шел рядом, решая, куда же девать некоторых раненых? Ходячие-то уже сами разошлись по домам... А лежачие? Со сломанными ногами да проломленными головами? У тех, кого был свой дом и родные – из замка отвезут домой. А пара раненых жили при замке, без родни, одни, как перст. И ухаживать за