– Я бы все равно предпочел, чтобы договор остался строго между нами.

– Я не дура, мне огласка нужна еще меньше, чем тебе самому.

– Вот и хорошо.

Несколько секунд она молча наблюдала, как Драко рулит, а затем все же спросила, хотя все эти дни старательно себя убеждала, что ее это не интересует:

– Зачем ты уговорил «Ред глоу» от меня отказаться?

– А я их и не уговаривал. К тому времени, как стал с ними сотрудничать, они уже решили отказаться от нескольких спортсменов, и твое имя было в списке.

– Отговаривать ты их конечно же не стал.

– А зачем? Тогда мы еще не были знакомы, да и ты сама не слишком-то пыталась убедить их в своей преданности выбранному пути. Взяла и зачем-то сменила беговые лыжи на прыжки с трамплина, но ни разу не поднялась выше пятого места.

– Я знаю, ты считаешь меня ветреной и безрассудной, но это решение далось мне не просто. Особенно учитывая бешеный ритм тренировок.

Немного помолчав, Драко спросил:

– Ты с самого детства на лыжах?

– Да. Мама прыгала с трамплина и выступала в любительских соревнованиях. Она и меня научила, так что в десять лет я уже вполне себе прыгала, но беговые лыжи мне легче давались, так что именно их я сперва и выбрала.

– Разумно. Но тогда тем более непонятно, зачем ты сменила дисциплину.

– Разлюбила бегать.

– То есть причина лежит сугубо в области чувств и к профессионализму ни малейшего отношения не имеет?

Как же хочется возненавидеть его за этот так и сочившийся цинизмом вопрос!

Только почему-то не получается.

– Смерть матери может считаться причиной?

– Возможно, но даже после ее кончины ты еще довольно долго продолжала выигрывать соревнования по беговым лыжам.

Почему этот разговор вдруг стал так важен?

– Пыталась кое-что доказать.

– Кому?

– Себе. И отцу.

На лице Драко так и читалось разочарование.

– Что, не понравился ответ? Что бы там ни говорили, но спортсмену не выжить, если его поддерживают лишь агент и тренер. Я быстро поняла, что надолго меня не хватит, и решила сменить дисциплину. Пусть тебя такие мелочи и не волнуют, но от прыжков я получаю больше удовлетворения.

Остановив машину у очередного роскошного ресторана, Драко вылез из машины и открыл Бунтарке дверцу. Слегка напрягшись, она ожидала увидеть на его лице гримасу недоброжелательности, но внезапно уловила в серых глазах искорку одобрения.

– Я понимаю потребность испытывать удовлетворение от проделанной работы, но считаю, что она должна следовать рука об руку со стремлением стать лучшим в своей области. И у тебя такая возможность есть, но ты слишком долго ее упускала, отвлекаясь на чувства и поверхностную шелуху.

Возможно, он и стал думать о ней чуть лучше, но до сих пор считает, что она не слишком предана тому, на что всецело потратила последние пять лет. Но с чего для нее вдруг так важно мнение человека, с которым она знакома всего пару дней?

– Хватит уже считать, что ты все обо мне знаешь.

Он окинул ее пристальным взглядом:

– Пока что все твои слова лишь укрепили мое первоначальное мнение.

Сглотнув, она постаралась подавить обиду:

– Ладно, как скажешь, только сама я вообще ничего не знаю о человеке, в которого я должна быть безумно влюблена. Может, стоит это исправить, прежде чем скажу что-нибудь такое, что нас с головой выдаст?

– Разумное предложение. Кстати, – он еще раз пробежался по ней взглядом, – потрясающе выглядишь.

– Спасибо. Ты тоже неплохо выглядишь.

– А я в этом и не сомневался. Теперь же, когда мы установили, что оба оделись в соответствии со вкусом партнера, предлагаю все же поужинать.

Ухватив ее за руку так, что их пальцы сплелись, он повел ее в итальянский ресторан. На этот раз их не спешил приветствовать метрдотель и не сверкали вспышки фотоаппаратов, но их появление явно заметили. Но когда Драко, сдержав обещание, принялся рассказывать ей о себе, она сразу же забыла о зрителях.

Слыша его безупречный английский, она изначально приняла его за англичанина и не обращала внимания на греческое имя, а как оказалось, он всего пять лет назад перебрался в Лондон из Афин и, что еще большее ее удивило, как и она сама, потерял мать еще в подростковом возрасте. Да к тому же еще и был чемпионом по беговым лыжам.

Арабелла нахмурилась:

– Но я же знаю имена всех, кто выигрывал крупные соревнования за последние пятьдесят лет.

Он слегка приподнял бровь:

– Хочешь обвинить меня во лжи?

Она опустила глаза:

– Я уверена в том, что знаю.

– Я выступал под девичьей фамилией матери. Кристо.

Арабелла вздрогнула:

– Но я помню только одного Кристо… Ты Драко Кристо?! Пятикратный чемпион мира? – Она осознала, что схватила его за руку, лишь когда он легонько погладил ее по тыльной стороне ладони. Арабелла попыталась убрать руку, но он не отпустил, а она не стала настаивать.

– Да.

– Надо же. Но ты выглядишь. другим. – Выступая, он отрастил длинные волосы и бороду, да и вообще был худее. Не удивительно, что она его не признала, хотя сразу уловила нечто знакомое.

– А зачем тебе потребовалось менять имя?

Драко слегка напрягся:

– Отец не одобрял выбранную мной карьеру и хотел, чтобы я принял участие в семейном деле и занялся недвижимостью. Он ясно дал понять, что пока я не одумаюсь и не брошу лыжи, сына у него нет.

– Но ты их не бросал.

– Пока у меня был выбор. А потом его не стало.

Она сразу же вспомнила ту историю.

– Ты тренировался как одержимый, но травма колена накануне чемпионата помешала тебе в шестой раз доказать, что ты лучший в мире.

– Стоило мне осознать, что тренер загоняет меня и требует невозможного только ради того, чтобы он мог выиграть поставленные на меня деньги, как у меня не осталось выбора.

Она громко втянула в себя воздух:

– Не может быть. Чем это для него кончилось?

– Он пошел под суд, но мне это уже не помогло.

– Травма колена положила конец твоей карьере?

Опустив глаза, он несколько секунд разглядывал их сцепленные пальцы, а затем осторожно убрал руку. И она сразу же столь остро ощутила отсутствие его прикосновения, что торопливо спрятала руку под стол.

– Верно, но это не главное. Важнейшим уроком для меня в той истории стало то, что я раз и навсегда научился заглядывать под выставленную напоказ картинку и понял, что все далеко не так просто, как кажется на первый взгляд. Ведь я тогда уже давно понимал, что что-то идет не так, но был слишком упрям и полностью сосредоточился на том, чтобы выиграть последний чемпионат и больше ни на что не обращал внимания. – Его слова так и сочились отвращением к самому себе.