Этот действовал без всяких затей и потуг на ласку, насиловалпримитивно, с фантазией и эмоциями нефтяной качалки. Лежавшая рядом Викашептала ей на ухо:

– Морду не криви, я кому говорю, мечтательно улыбайся, сострастным видом... Улыбайся, стерва, со всем блядским пылом, пока я нож невынула...

Затянулось это надолго, поскольку подручный губернатора, каквыяснилось в ходе процесса, слабостью отнюдь не страдал. Встал наконец сглупо-торжествующей ухмылкой, поддернул штаны, уселся в кресло.

– Ну вот, – сказала Вика. – В лучшем виде.

Она уже не касалась Марины – осталось впечатление, что такиеигры с особами своего пола ее нисколько не прельщают. Похлопала по щеке сильнои грубо:

– Порядок, ласточка. Точности ради: наши физиономии в кадрне попали, а вот тебя запечатлели во всей красе. Ты э т о ткомпромат попробуй объявить проказами минувших дней... Не получится. Так чторасклад прежний: мне плевать, как ты этого добьешься, но муженек твой долженсегодня же убраться отсюда с тобой вместе. И если этого не случится, пеняй насебя... Всего хорошего!

Встала, накинула блузку и вышла, застегивая ее на ходу.Повеселевший Сатаров направился следом. Оглянулся через плечо, бросил безулыбки:

– Смотри у меня! Шутить не будем!

«Прекрасно, – подумала Марина, лежа в гордом одиночестве. –Дела не просто сдвинулись с мертвой точки – помчали галопом. А что донеизбежных издержек – будем надеяться, найдется время сквитаться...»

Когда объявился Артур, она была уже в полном порядке –сидела перед телевизором, давным-давно убрав вещички в гардероб. Спросилалениво:

– Где болтался, солнышко?

– Подобралась хорошая компания, – ответил Артур не безвеселости.

– А, ну конечно... В выигрыше или наоборот?

– В выигрыше. Маленький такой, символический, но тут важенсам процесс...

– Слушай, – сказала Марина. – А если я тебяпопрошу отсюда немедленно уехать? Очень-очень попрошу?

Он не подкачал – ничего еще не зная толком, но уловиввыразительный взгляд и оставшийся незаметным для стороннего наблюдателя попричине своей обыденности жест, выпрямился, враз придал физиономии непреклонноевыражение и отчеканил:

– Заруби себе на носу накрепко: уедем мы отсюда, когда язахочу. Так надо.

– Господи, – сказала Марина. – Тыо п я т ь? Но тут-то что за плащи и кинжалы?Положительно...

– Хватит! – визгливо рявкнул он. – Помалкивай,дура! Сколько раз тебе объяснять?

– Поняла, – сказала она сговорчиво. – Опятьтаинственные обязательства... Что, у меня никакой надежды?

– Мы будем сидеть здесь ровно столько, сколько мнепонадобится, – проинформировал Артур и, прихватив бутылку со столика,отправился в спальню.

Выругавшись вслух и очень надеясь, что в этот миг камеры имикрофоны работают со всем усердием, Марина сменила халатик на платье и, неоглядываясь, решительно вышла на улицу.

Не было нужды предпринимать долгие поиски – она еще утромзаметила дверь с бело-зеленой табличкой: «старшая горничная».И направилась туда, повернула ручку, вошла без стука.

Оказалась в большой комнате, обставленной довольно казенно:несколько кресел, бар-холодильник, стол с двумя телефонами, на двух стенахогромные рекламные плакаты с видами пансионата и окружающей дикой природы.

Громко позвала:

– Живые люди есть?

Тоня появилась из невысокой двери без всяких табличек вдальнем углу, плотно прикрыла ее за собой и моментально натянула прежнюю маскупредупредительной услужливости:

– Слушаю, Таня?

Демонстративно повернув никелированную головку замка, Маринаподошла танцующей походочкой, покачивая бедрами и улыбаясь во весь рот. Сказалакак ни в чем не бывало:

– Помнится, кто-то меня приглашал в гости...

И обняла так, чтобы никаких недомолвок не оставалось.Посмотрела на дверь без таблички: ну разумеется, там у них пульт управления, иголову ломать нечего...

Тоня шептала что-то насчет того, что она на работе и неможет себе позволить этакого безумства, но, в общем, не сопротивлялась –значит, не занята сейчасп о б о ч н ы м и обязанностями, неимеющими ничего общего с функциями старшей горничной. Вполне объяснимо: вряд лиу нее есть еще объекты наблюдения, здесь, в конце концов, не замаскированныйразведцентр. А поскольку мобильник докладывает, что эта контора непрослушивается и не просматривается, все складывается просто великолепно...

Быстренько избавив новую знакомую от делового костюма итрусиков, Марина без церемоний уложила ее на ковер, мимолетно погладила,шепнула:

– Нет, блузочку не снимай пока, так пикантнее... Выпитьчто-нибудь есть?

– Там, в баре...

Распахнув полированную дверцу, пластиковая имитация ценногодерева, Марина окинула быстрым взглядом содержимое и выбрала бутылку с белымвином исключительно за то, что стекло было тонкое. Держа ее в руке, какгранату, посмотрела сверху вниз: Тоня послушно лежала на ковре, как положили,полузакрыв глаза, и в самом деле довольно приманчивая в одной блузочке.

Усмехнувшись, Марина одним отточенным движением разбилабутылку о край бара. Получилось в точности так, как она замышляла – винопролилось на ковер, практически ее не забрызгав, а битая бутылка щерилась тремядлинными обломками самого неприятного вида.

Тоня, недоуменно вздернув голову, только и успела, чтоудивленно округлить глаза. Еще секунда – и Марина стояла рядом с ней наколенях, одной рукой зажимая рот, а другой держа бутылку так, что осколкикасались кожи вокруг самого нежного местечка.

– Молчи, сука, – сказала она жестко. – И невздумай дернуться, сама напорешься... Уяснила свое положение? Я сейчасуберу руку, и, если заорешь, стеклышко тебя обязательно порежет... Ты меняхорошо поняла, паршивка мелкая? Поняла, по роже видно… Итак, я убираю руку...

Усмехнулась, видя, как Тоня побледнела. Двумя пальцамираздвинула нежные складки и чуть переместила самый длинный осколок. Продолжалабесстрастно:

– У тебя есть воображение и фантазия? Будем надеяться, что вдолжной степени... Попробуй представить, что будет, если я тебе качественнозагоню вовнутрь этот колючий предмет... Здесь наверняка нет ни операционной столковыми хирургами, ни запаса крови, а город далековато. Даже если тебянемедленно унесут в вертолет, ты в нем и сдохнешь от потери крови, прежде чемон подняться успеет. Но поскольку никто не знает, чем мы тут занимаемся, ты идо вертолета не доживешь... Ну, скажи что-нибудь, только предупреждаю сразу:причитания и прочие сопли отменяются. Сугубо по делу.