– Но послушай...

– Потом поговорим, – сказала она, видя, что напарник несобирается ничего более писать. – Ладно, пойдем тебе навстречу, япостараюсь жить культурнее…

Он вышел, все еще бормоча что-то насчет своей горькой доли встиле классического подкаблучника. Марина свернула листок в трубочку и опустилав стакан. Он моментально растворился – такая уж хитрая была бумага.

«Все обстоит просто прекрасно, – подумала она. –Если уж они так спешат, завтра им устроят какую-нибудь гадость вроде вербовки –к этому их прямо-таки толкает логика событий. Они ж бедолагу Артурасчитают нештатным агентом, о наличии такового и не подозревают – всего-навсегосторонний помощник спецслужб... Значит, действовать будут без особойделикатности. Ну и ладненько, Артур обязательно завербуется, и станет ясно хотьчуточку, в каком направлении копать...»

На сей раз по обоим берегам реки не удалось высмотреть ниединого дома – куда ни глянь, только густые леса. «Принцесса» шла по каким-тодругим местам, не тем, что в прошлый раз. Пейзаж, однообразный и совершеннонеинтересный, навевал скуку, но Марина крепилась. Что-что, а ждать она умела.Сидела в мягком кресле у высокого стеклянного окна, помаленьку истребляясигареты из серебряного портсигара, не ерзала и не подходила к играющим.

Капитан Каразин в своем безукоризненном мундирчике,напротив, откровенно маялся. Других экскурсантов, кроме их компании, накораблике не оказалось, и делать ему было совершенно нечего. К Марине он послеизвестной беседы уже не проявлял никакого мужского интереса, ни явного, нипотаенного – опасался, обормот, сложностей жизни на грешной земле – держался всторонке, только временами кидал задумчивые взгляды. При любом раскладесмотреть на нее было не особенно и интересно, она на сей раз вовсе не щеголялакоротенькими юбочками и смелыми вырезами, натянула джинсы и влезла в самуюобычную блузку. Мало ли в каком направлении могли развернуться события, апотому следовало считаться с возможностью вдоволь помахать руками-ногами,колотя по чьим-нибудь организмам. Той же цели служили и жесткие кроссовки. Да ипортсигар тоже... Кстати – человек умелый может с помощью этой тяжелойсеребряной штуки добиться многого. Не говоря уж о зажженной сигарете,незаменимом приспособлении для умельца...

Она лениво повернула голову, посмотрела назад. Следом,отставая метров на десять, неотступно двигался «Пират», его пулемет был покачто скрыт под белоснежным колпаком, и Марина понимала причину: подступивший кобоим берегам лес был главным образом березовым, на фоне скопища белоснежныхстволов любой агрессор, вздумавший бы чем-нибудь шандарахнуть по корабликам,будет заметен издали, на приличном расстоянии.

Остальные четверо вот уже три четверти часа сидели за столомв центре обширного салона, забыв обо всем окружающем. Покер – дело серьезное.Временами слышались необходимые реплики, произносимые самым бесстрастнымголосом, четверо застыли, как манекены, только руки порой шевелились, прикупаяи сбрасывая. Насколько она видела, любимому мужу Артуру пока что везло – очень похоже,он и в самом деле прилично резался в покер (если только остальные неподдавались, что вряд ли).

Пулавского (интересно, настоящий он граф илисвежеиспеченный, а то и вовсе самозваный?) она тоже моментально узнала пофотографиям: расфранченный субъект лет сорока, с ухоженными бакенбардами ижемчужной булавкой в бледно-сиреневом галстуке. Двое других были ей незнакомыи, хотя одеты с некоторым щегольством и держались безукоризненно, отчего-тосразу показались ей не п е р с о н а м и,не равноправными участниками неизвестной игры в чине фигур, а мелкотой наподхвате. Вика так и не обнаружилась, как и Сатаров, впрочем. Хотя выводыделать рано: «Принцесса» не такая уж маленькая, на нижней палубе можно спрятатьхоть целый взвод...

На лестнице, ведущей во внутренние помещения, послышалисьтихие шаги – и в следующую секунду в салоне объявился Сатаров в том желегком костюме (только на сей раз под пиджаком явственно обрисовалась кобура),энергичный, безмятежный. Шагая к столу легкой подпрыгивающей походочкой, онпосмотрел на Марину безучастно и абсолютно спокойно, словно они виделись впервый раз.

Игроки обратили на него внимания не больше, чем на березы –только один из незнакомых непроизвольнов и л ь н у л взглядом, но тут же вернулся ккартам.

Марина хладнокровно прикурила очередную сигарету – на всякийслучай. Черт его знает, как могли развернуться события.

– Кончайте комедию, – сказал Сатаров вяло, негромко.

Тот, что косился на него только что, сделал резкое движениерукой... черный продолговатый предмет... глушитель выплюнул узенький язычоксветло-желтого пламени...

Рядом громко охнул Каразин. Марина застыла с сигаретой межпальцев. Со своего места она прекрасно видела, как Артур, чуть дернувшись,о т в а л и л с я на темно-вишневуюспинку кожаного кресла. На его белом пиджаке прямо против сердца появиласьтемная дырочка с опаленными краями, совсем безобидная на вид, несерьезная... Ноон был мертв. Только что был жив, и вмиг стал мертвее мертвого, лицо застыло,нижняя челюсть чуточку отвисла, глаза остекленели. Он не упал, кресло недавало, так и сидел в естественной почти позе...

Марина форменным образом остолбенела – не от страха,конечно, от неожиданности. Т а к о е полностьюпротиворечило любым ее прогнозам и оказалось настолько неправильным, неукладывающимся во все расчеты, прецеденты и версии, что некоторое время вголове у нее царил совершеннейший сумбур.

Каразин растерянно вскочил, выпрямился, замерев всовершеннейшем обалдении. Несколько раз хватанул ртом воздух, точь-в-точьоказавшаяся на берегу рыба. Негодующе выкрикнул:

– Но это же черт знает что!

Трое игроков, бросив карты, разглядывали его не безнасмешки. Сатаров тем же танцующим шагом подошел почти вплотную и непринужденноулыбнулся:

– Дорогой мой, вот этих слюнявых глупостей не надо. Жизньнаша так устроена, что на двух стульях ни за что не усидишь. Чтобы ехать навелосипеде, надо двигаться, педали крутить, иначе чебурахнешься... Неплохиеденежки за непыльную работу вам получать определенно нравится. А? Но вот всюгрязную работу, должны, по-вашему, делать другие где-то в темном углу, а выбудете красоваться на мостике в красивом мундире и клиенток по попе гладить...Так не бывает, Витюша. Рано или поздно приходится определяться. Отрабатыватьденежки по-серьезному, и ничего тут не попишешь... Челюсть подбери,чистоплюй! – рявкнул он внезапно. – И не стой, как оголодавшийфаллос. Нужно покойничка прибрать...

Марина наконец-то пришла в себя. Абсолютно. Она по-прежнемуни черта не понимала, но готова была бороться с прежней хваткой ибезжалостностью. Словно теперь только вспомнив о ней, Сатаров развернулся,остановился перед креслом, засунув руки в карманы брюк, покачиваясь с пятки наносок:

– Прошу прощения, я и не заметил даму сгоряча... Танюша, вы,как всегда, очаровательны... Вы, кажется, хотите мне что-то сказать?