— Здесь собрались представители различных ведомств, —пояснил Полухин, — каждый из них представляет конкретное ведомство. Нампоручено составить именно межведомственную комиссию с тем, чтобы реальнооценить степень угрозы и вывести конкретные предложения.

— Когда хотят уйти от ответственности, обычно создаюткомиссию, — пробормотал Дронго и заметил, как сидящий в углу ВладимирВладимирович неодобрительно покачал головой.

— Да, — согласился Алексей Николаевич. Он даже не обиделся,— наверно, вы правы. Но сегодня не тот случай. Насколько можно понять изпредоставленных вами материалов, к… мистеру Хеккету обратился неизвестный спредложением о проведении террористического акта против конкретногополитического лидера страны. Я верно излагаю суть дела?

— Пока да.

— Спасибо. Хеккет оказался невообразимо честным иблагородным человеком, решив отказаться от неслыханного гонорара. В ответ емуприслали бомбу, которая только чудом его не убила. И тогда он решил найти вас,чтобы рассказать вам о сделанном ему предложении, желая как бы наказать своихобидчиков. Правильно?

Дронго кивнул.

— Вы понимаете, что эта история больше похожа на шпионскийдетектив, чем на реальность? Обращаться с таким запросом к незнакомому человекуверх глупости. Почему мы должны верить известному авантюристу и провокаторуУорду Хеккету? А если он придумал всю эту историю, чтобы привлечь к себевнимание и таким необычным образом подогреть к себе интерес? Ради больших денегон мог устроить взрыв в своем офисе. Вам не кажется возможным такой вариант?

Дронго почувствовал на себе изучающие взглядыприсутствующих. Из двух сидящих за столом женщин одной с сухим морщинистымлицом, одетой в синее платье, было лет пятьдесят пять. Она внимательно слушалаДронго, делая какие-то записи в блокноте, лежащем перед ней. Вторая была моложе— лет сорока или чуть больше. Светлые, тщательно уложенные волосы. Элегантныйтемный бордовый жакет, светлая блузка. И легкая улыбка на губах. Дронго всегданравились люди, умеющие улыбаться.

— Ради денег и рекламы Хеккет пойдет на все что угодно, —согласился он. — И в данном случае, мне кажется, неизвестные нам заказчикихотели воспользоваться именно этим. Ничего удивительного не вижу и в вашемпредположении, господин Полухин, насчет взрыва в офисе этого циника. Такое,увы, случается. Насколько мне известно, перед недавними выборами вГосударственную Думу один из депутатов устроил взрыв в своем кабинете, решивинсценировать покушение на свою персону…

Полухин нахмурился. Сидящий рядом с ним мужчина что-тоотметил в блокноте. Некоторые недовольно заворчали. Обе женщины с интересомуставились на Дронго. А Владимир Владимирович опять покачал головой. Дронгоявно многим не нравился.

— Однако в вас говорят стереотипы мышления, — продолжилДронго, — даже намек на подобные действия внутри страны вызывает у васнедовольство. Я абсолютно с вами согласен — Хеккет подлец, но он не дурак. И несамоубийца. При взрыве погибли его сотрудники, с которыми он проработал многиегоды. Поэтому, думаю, версию провокации с его стороны мы должны рассматривать всамую последнюю очередь. Боюсь, репутация Хеккета гораздо хуже его самого.Поэтому-то заказчики и обратились к нему. Он известен в мире как мастерполитических провокаций. На его счету немало убийств, осуществленных винтересах его клиентов. Одно такое преступление я лично расследовал примерносемь лет назад. Тогда Хеккет пытался скомпрометировать одного известногороссийского бизнесмена, осуществив реальное убийство его девушки, которую,кстати, сам ему и подослал…

— Мы это знаем, — перебил его Полухин, — этот человекспособен на любое преступление. По нашим сведениям, за ним тянется целый шлейфпреступлений. И вы хотите, чтобы мы поверили такому господину?

— Не хочу. Он не станет делать ничего, что не принесет емуконкретной выгоды. И, обратившись ко мне, поступил точно так же. Уверен, Хеккетпередал мне эти сведения только с одной целью — чтобы хоть как-то обезопаситьсебя в дальнейшем от повышенного интереса этих людей. Других мотивов я не вижу.

— А если это часть крупной провокации, рассчитанной надестабилизацию в нашей стране? — спросил Полухин. — Ведь после получения такогосообщения мы должны закрыть границы, проверять всех иностранцев, ввестиограничение на въезд в нашу страну, удвоить или утроить охрану всех нашихлидеров, начать массовые проверки всех уже прибывших, что немедленно даст нашимоппонентам на Западе повод обвинить нас в нагнетании страстей и введениичрезвычайного положения. Накануне вступления нашей страны в ВТО подобныеограничения выглядят самоубийственным шагом.

— Я вас понимаю, — согласился Дронго, — но убежден: Хеккетпытается спасти прежде всего себя самого.

— Возможно. А возможно, и нет. На сегодня ситуация выглядитследующим образом. Неизвестные нам люди обратились к известному наммеждународному авантюристу и проходимцу Уорду Хеккету, который выбрал вас дляпередачи нам этого материала. Прошу меня извинить, но вы тоже не наш сотрудники даже не гражданин России. Почему мы должны вам верить больше, чем всемостальным? Извините, но я рассматриваю этот вариант в отрыве от вашей персоны.Так сказать, абсолютно беспристрастно.

Все снова посмотрели на Дронго. Владимир Владимировичмолчал, но оставался абсолютно спокоен. Ему явно не нравилось поведение Дронгои некоторые его ответы. Но он почему-то не волновался, словно точно знал, чтоименно произойдет дальше. Дронго устало пожал плечами.

— Все правильно, — спокойно согласился он, — все так идолжно быть. Хеккет действительно международный авантюрист и законченныйподлец, не имеющий ничего святого. А я — подозрительный иностранец, к тому жекавказец, которому вообще нельзя доверять и еще нужно проверить его московскуюпрописку. Только учтите, если мы будем рассматривать этот вариант, то окажемсяв дураках. Все вместе. Остальное можете согласовывать без меня. До свидания.

Он поднялся, чтобы уйти, однако Полухин его остановил.

— Подождите, — сказал он, — здесь не институт благородныхдевиц. Обижаться будете в другом месте. Или вы считаете, что мы обязаны веритьлюбому подобному сообщению?

— Не обязаны, — согласился Дронго. И устало опустился настул. — В жизни всегда приходится выбирать: что надо делать, а чего делать ненужно или не обязательно. Мне казалось, что я был обязан к вам приехать. Обязанпередать вам эти материалы, чтобы вы смогли оценить реальную опасность. Или убедитьсяв ее отсутствии.

— Не забывайте, что вы «вольный стрелок», а мы сотрудникигосударственных органов, — жестко заметил сидящий рядом с Полухиным невысокиймужчина лет сорока пяти. У него были редкие темные волосы, тонкие губы, кариеглаза. Он явно неприязненно смотрел на Дронго, было ясно, что он его толькораздражает.

— И на этом основании мне можно не доверять?