— А должен был покорно сносить трепку? — язвительно поддел Митар, с интересом разглядывая изрядно исцарапанные холеные руки собеседника, и пытаясь скрыть ухмылку. Не зря Ференделя пытаются выжить из академии. Властный, хваткий и скользкий, он наконец-то получил по заслугам, только не ожидал, что на сопротивление решится тощий, нескладный студиоз.

— Я надеялся: он придуривается! — погодник совсем расклеился и сидел, свесив голову на грудь.

Митар сходу начал прикидывать: кому под силу забрать память, и по какой причине?

«Не сам же лишил себя памяти, чтобы скрыть помыслы от менталиста? Это подобно прыжку в костер, чтобы согреться… — теперь склонялся, что Сидерик оказался ненужным свидетелем. — Менталисты, целители? Что покрывают, если решились подставить кафедры? Нет, Сидерик точно был на развалинах, видел или услышал нечто, за что лишился памяти. И именно поэтому поспешил не обратно в академию, откуда тайком ушел, а заблудился в лесу, нарвался на разбойников и лишь чудом уцелел…»

Представив тощего Вопета, напуганного и дрожавшего, перед шайкой отбросов, шевельнулась жалость.

Лично видел его спину с ранами от уколов острием ножа.

Митару не терпелось изловить изворотливого убийцу. От мысли, что если бы не интуиция Лужо и не ее упрямство — подверг бы суровому испытанию невиновного мальчишку, распирало бешенство.

Выждав, когда Сидерику чуть полегчает, пришел навестить. Надеялся удивить внезапным появлением, воспользоваться слабостью и растерянностью, задать каверзные вопросы, однако, увидев Вопета, промолчал.

В холодной, затененной комнате, очень скромной и почти пустой, болезненный Сидерик выглядел еще более беззащитным. С появлением гостя, глаза мальчишки на миг оживились, а потом вновь потухли.

— Я кое-что принес, — открыл коробочку Митар и протянул сладости. Однако Вопет безразлично скользнул взглядом по сладким ореховым шарикам и опустил глаза за сцепленные пальцы, лежавшие поверх одеяла.

«Ну, Ферендель! — разозлился инквизитор, догадываясь, кому обязан возросшей недоверчивостью студиоза. — Придется действовать тоньше и совершенно отказаться от давления. Лишних забот мне не хватало!»

— Или тебе подавай «Вельенские с глазурью и марципанами», — попытался отшутиться, однако Сидерик шутки не понял. Поэтому гость махнул рукой и положил угощение на край кровати. — Да-да, знаю: ты не голоден, но лучше съешь. Они целебные.

Вопет осторожно взял пальцами колобок, откусил небольшой кусочек и положил обратно.

— Спасибо. Вкусные, — тихо поблагодарил за гостинец. По осунувшемуся лицу, болезненной бледности и апатии, вызванной недомоганием, было видно, что его клонит в сон. Митар решил не мозолить глаза и не смущать немощного мальчишку.

— Выздоровеешь, будем искать твой тайный ход, — на немой вопрос Сидерика пояснил: — Привратник не видел тебя выходящим. Хочу знать, как выбирался из академии.

— Я честно не помню как.

— Обратимся к менталистам, — после слов мальчишка побледнел, поднял испуганные глаза, но продолжал хранить молчание. — Надо же метки на всем пути оставить — вдруг злодей решит еще раз лишить тебя памяти, — однако и эту шутку Сидерик не оценил. Видимо, вспомнив, что пришлось пережить в лесу, он погрустнел и стал таким несчастным на вид, что боевой запал инквизитора, как ветром сдуло. А потом бледные губы Вопета дрогнули, глаза заблестели — и он расплакался. Слезы текли по его щекам, а Митар стоял, переминался с ноги на ногу, и не знал, как поступить. Рука тянулась похлопать по костлявому плечу, но пожалеет сейчас, и мальчишка увяжется за ним, потому что больше не за кем. А Митар не собирался оставаться в академии и отъездом причинять боль. Так и не придумав, как исправить положение, бросил:

— Выздоравливай, — и с тяжелым сердцем закрыл за собой дверь.

«Подумать не мог, что все так обернется», — досадовал Митар, вспоминая затравленный взгляд Сидерика.

Тоскливая тяжесть давила на инквизитора, весь вечер размышлявшего о хитросплетениях дела и невольно о Вопете. Здоровью студиоза уже ничего не угрожало, однако плачущий одинокий мальчишка с розовыми, лопоухими ушами, чуть просвечивающими на свету, не выходил из головы.

«Нет, это или полная блокировка памяти, или брат близнец Вопета! Иначе слишком, слишком невероятное различие с прежним…»

Первый день седмицы тяжел, но уже скоро Митар сидел в архиве и повторно изучал личное дело Сидерика. Внимательно вглядывался в свидетельство его рождения; характеристики, данные преподавателями, проводившими первое собеседование при поступлении; заметки лекаря, отметившего приметы студиоза…

Мысль о близнеце оказалась ложной. А даже если бы брат и существовал, вряд ли был лучше того прежнего Сидерика. Отец — мелкий трактирщик, вдовец. Пьет. Особых чувств и доброты к сыну не проявлял. Порол Вопета по случаю и без и достаточно жестоко. Об этом говорили отметины на спине и ягодицах студиоза. При осмотре лекарь сухо, но емко записал все шрамы и основные черты характера:

«Пронырлив, нагл, изворотлив… Склочен. Склонен ко лжи. Мстительный…» — перечитал несколько раз.

Раньше, до смерти Сонезы, бытовики жаловались магистру Олидеру на Вопета, как на поддавшегося влиянию демона студиоза. Однако почтенному инквизитору хватило опыта и мудрости заключить, что все дурное в маленьком мерзавце от дурного воспитания, а не потусторонних сил.

Митар задумчиво перекладывал бумаги, пока случайно не обратил внимания, что на свидетельстве рождения студиоза стоит местный герб, хотя Вопет не местный… Пригляделся. И верно — не оригинал, а дубликат, выданный одним из городских нотариусов.

«Почему копия?» — схватился за зацепку инквизитор. И в памяти всплыли оброненные слова магистра Лужо, что Вопет — самый младший изо всех студиозов академии.

«А ведь верно, минимальный возраст для поступления — четырнадцать сезонов. Тогда Сидерику должно быть как минимум пятнадцать, но он никак не тянет по свой возраст. Если Ферендель особенно сильно заинтересован в нем, мог и подсуетиться — прибавить сезон… Или два».

Теперь Митар догадался о еще одной причине, по которой Вопет считался изгоем.

«Щуплый простолюдин из провинции, обозленный ребенок, любящий сладкое, оказался крайним в склоках деканатов… — из хранилища Митар вышел раздраженный и злой. — Ничего! Главный Инквизитор обязательно узнает о подделке бумаг в Светлой академии и скверным надзором над студиозами».

Пользуясь, что сегодня нет лекций, решил переговорить с деканом целительского факультета. Однако у нее как раз проходила практика, и, опасаясь оставить студиозов без присмотра с ядовитыми ингредиентами, она попросила подождать. Коротая время, Митар спустился к целительскому огороду и, прогуливаясь между грядками и павильонами, пришел к вырытому котловану для будущей теплицы.

Сейчас из-за туч выглядывало робкое, тусклое солнце. И все же тепло прогревало черную мантию.