– И что? – Максим озадаченно посмотрел на углубление в стене, будто мог разглядеть замурованный в ней механизм.

– А то. Сергей Владимирович ничего просто так не делал. Значит, и тут есть какой-то смысл. Может, решил подстраховаться и… Не знаю, устроил тут ловушку.

– Гигантский каменный валун и ядовитые стрелы?

– Может быть, – серьёзно ответил Дима. – Сейчас посмотрим.

– Куда ты собрался смотреть?

– Думаю, в стене два геркона. Один замыкает цепь на открывание тайника, и его положение нельзя заранее определить, поэтому и ключ такой… фигурный – чтобы ты не ошибся: ключ можно вставить только так и никак иначе. А второй геркон, наоборот, делает тайник недоступным. Значит, если ты и догадаешься пройтись по стене с магнитом, то всё равно так просто до коробки не доберёшься. Сейчас попробую.

Максим не стал отговаривать Диму. Только попросил поторопиться. Не стоило рисковать, они и без того пробыли здесь слишком долго.

– Давай, – кивнул Максим после того, как на всякий случай прощупал бетонное основание и деревянные стенки схрона. Не обнаружил ничего, кроме шести странных отверстий, каждое по два-три сантиметра в диаметре.

Аня в испуге отошла поближе к окну и даже прикрыла ладонью лицо. Смотрела одним глазом в щель между тонких пальцев без украшений и с коротко подстриженными овальными ногтями. Будто ожидала, что опустевший тайник буквально взорвётся. В общем-то, её ожидания по-своему оправдались.

Дима, задорно напевая неразборчивую мелодию, принялся тыкать подставкой из-под глобуса в грушеобразное углубление в стене, каждый раз прикладывая её под разными углами. Первое время ничего не происходило.

– Что это? – Максим уловил тихое журчание.

Заглянув в открытый тайник, увидел, как его на треть заполнила поблёскивавшая на свету жидкость, и крикнул Диме:

– Хватит!

– Что это? – Дима приблизился и с замиранием спросил: – Кислота какая-нибудь? Пахнет… маслом.

– Тихо!

Теперь Максим уловил слабое потрескивание прямо под ногами. Отошёл на два шага и увлёк за собой Диму. Жидкость, вытекавшая из отверстий, заполнила тайник наполовину, а Максим вдруг вспомнил, что именно так потрескивали искры на их газовой плите – от них воспламенялся газовый рожок. Мама ставила промасленную чугунную сковородку, бралась за тазик с жидковатым тестом и готовилась выкладывать пухлые сырники с изюмом…

– В сторону! – успел сказать Максим, когда тайник вспыхнул.

Закричала напуганная Аня. Дима вторил ей, однако в его крике вместо испуга был исключительно восторг:

– Феноменально!

Из-под пола рванули клубы дымного пламени. Так, судя по всему, отец надеялся обезопасить тайник. Если бы люди Скоробогатова, узнав о любви Шустова к магнитам, догадались приложить к углублению в стене именно магнит, они бы просто сожгли коробку, навсегда похоронив её тайну.

Пока Дима восторгался находчивостью Шустова-старшего, Максим с Аней бегали на кухню – носили воду в кастрюлях и пытались затушить огонь. Им бы следовало выйти на улицу, но Максим опасался оставлять пожар без присмотра. В конце концов тот мог охватить весь дом, перекинуться на ближайшие деревья и, крадучись по ветру, настигнуть другие здания.

Дима только мешал. Просил непременно вскрыть соседние половицы и говорил, что хочет увидеть всю конструкцию целиком, с её топливными баками, шлангами и спрятанными воспламенителями:

– Ты ведь понимаешь, эти щелчки… как пьезоэлемент в зажигалке! Всё элементарно и красиво! И я был прав, Сергей Владимирович не забыл установить ловушку!

Максим чересчур резко дёрнул его за рукав. Дима едва не потерял равновесие, даже ткань хрупнула, хоть и не порвалась. И Максим не знал, что его в тот момент злило больше – сам факт устроенного пожара или тон, с которым Дима восторгался его отцом.

– Уходим!

Максим принёс ещё одну кастрюлю воды. Убедился, что открытого огня нет, и, плутая в клубах гари, поспешил вслед за остальными на улицу.

Возвращаясь в гостевой дом, отругал себя за неосторожность. Напрасно позволил Диме устроить этот глупый и совершенно бессмысленный эксперимент.

– Главное, что коробка с нами, – сказал он вслух, успокаивая в первую очередь самого себя. – Мы нашли, что искали.

Содержимое коробки они осмотрели в номере Максима. Встали вокруг неё на колени. Срéзали шпагат, осторожно сняли крышку и первым делом увидели деньги.

Много денег.

Максим никогда прежде не видел такой наличной суммы. Оранжевые, светло-синие и красные прямоугольники купюр – гладенькие, лежавшие ровными пачками и перетянутые банковской бандерольной лентой. Сорок тысяч евро, то есть больше трёх миллионов рублей.

– Может, они твоего папу из-за денег ищут? – спросила Аня.

– Не знаю. – Максим боялся к ним прикасаться. – Но вряд ли. Для Скоробогатова это копейки.

– А если это только часть? Может, Сергей Владимирович продал… ну, то, что взял у Скоробогатова?

Максим стал одну за другой выкладывать пачки купюр. Небрежно бросал их на пол. Уже частично оголил дно коробки, испугался, что в ней, кроме денег, ничего не будет, а потом увидел краешек серого переплёта.

Книга. Чуть больше раскрытой ладони с вытянутыми пальцами, тоненькая. В шероховатом коленкоровом переплёте, с пожелтевшей по краям бумагой и дочерна проржавевшими скобами, скреплявшими страницы, по две скобы на одну тетрадь.

– Кампанелла. Город Солнца, – прочитал Максим. Тиснёные тёмно-красные буквы с засечками в серой рамке переплёта.

Пролистал книгу. Сто семьдесят три пронумерованные страницы. И ни одной пометки, ни одной надписи. Только вложенная посередине фотография.

– Что это? – Аня склонилась над фотографией, и её волосы коснулись щеки Максима.

– Не знаю…

Нечёткое изображение босых ног в засученных брючинах. Стоят на каменных, плотно пригнанных друг к другу плитах. На правой ноге нет пальцев, вместо них – тугие, намозоленные валики культей.

– Жуть какая-то, – поморщилась Аня.

– Это ноги отца, – спокойно произнёс Максим. – Мама рассказывала, он чуть не погиб в Тибете. Пролежал в больнице три месяца. Пальцы ему ампутировали.

– Прости, я не знала.

Максим перевернул фотографию. На обороте было узнаваемым почерком написано:

«Поймёт истинный паломник, когда поднимется к стопе бога».

– Поднимется к стопе бога… – прошептал Дима. – О чём это?

Максим отдал ему фотографию, а сам взялся ещё раз осмотреть пустую коробку. Прощупал её стенки. Ничего не обнаружил. На всякий случай надорвал их в нескольких местах. Затем так же поступил с крышкой. Тщетно. Наконец возвратился к книге. Её рвать не торопился.