Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
Знал, что говорил старший лейтенант Василек. Металась связная полуторка через город – гоняли на юг почти до Ницы, к вокзалу, зенитным батареям, дальнобойной 27-й, и снова к дивизионному командному пункту. Окопы, капониры, городские учреждения, где ненадежно, где с перебоями, но все еще работала проводная связь, но ее частенько приходилось дублировать. Бензина и своего горла командир не жалел, иной раз так в телефон орал, что на улице было слышно. Трижды попадали под бомбежку – заводы и порт немцы бомбили практически непрерывно, но не особо крупным числом бомбовозов, проскочить было можно. «Линда-2», дребезжа и объезжая воронки, пробивалась через пыль и дым, неслась дальше, сыпались с неба, стучали по крышам горячие осколки зенитных снарядов, ругался Стеценко – «шину пропорем!».
И все же уже нащупался некоторый ритм работы группы: подкатывали к позициям, двое связных еще на ходу слетали с кузова, разбегались вдоль окопов или капониров в поисках КП или старшего командира, изыскивали, потом говорил с местным командованием Василек, передавал запечатанный приказ или просто записку. «Линда-2» под охраной и присмотром бдительного Пахомова успевала развернуться, если надо, укрыться под деревьями или стеной. И снова вперед! Или назад.
Недалеко от бывшего Дома латышского общества спецсвязисты чуть не врезались в заглохшую танкетку – встала как нарочно за углом на проезде, танкисты ковырялись в поднятом бронелюке двигателя. Едва успевший отвернуть от столкновения Стеценко с перепугу обложил матом экипаж бронетехники. Старший лейтенант пресек нервные вопли, веско посоветовал танкистам побыстрее догонять своих и поставить на повороте хотя бы какой-то предупреждающий ящик, а то точно в них въедут.
Вообще через город снова двигались войска, теперь вроде как в обратном вчерашнему направлению. Даже кавалерия, пусть и не особо многочисленная, спешно процокала копытами.
— Разведбат, – сказал опытный Пахомов, когда обгоняли всадников. – Танкетки и бронемашины тоже ихние. К каналу идут.
— На корабли? Десантом? – предположил москвич, склонный к решительным и красочным стратегическим планам.
— Ага, на подлодки погрузятся. Вместе с тачанками. Не дури, Серега, какой десант? Курсанты с позиций снялись, укатили, вот тот фланг сейчас и прикрывают. Ты бы не болтал, а головой соображал.
— Я пытаюсь. Но мы тут на войне второй день, еще не все ухватили, – напомнил Серега.
— Это верно. Мы все пока не особо ухватили, – признал рассудительный автоматчик. – Разве что летчик наш соображает. Вон как шустро летаем…
Солнце пекло, словно его в кузнечном тигле плавили. От моря доносились глухие равномерные удары: куда-то вдаль били дальнобойные береговые батареи. Янис пытался удобнее полулечь на ящике, спину выпрямить. Вообще гонять на грузовике оказалось потруднее, чем на мотоцикле. Видимо, тоже привычки не приобрел.
«Линда-2» метнулась в южном направлении, старший лейтенант подгонял. Свернули с дороги на проселок, слегка заблудились. Откуда-то доносилась стрельба, отдаленная, но временами вступал четко слышимый пулемет.
— Здесь где-то они должны быть, – сказал Василек, стоя в распахнутой двери грузовика и пытаясь рассмотреть округу. – Орудия, тяга… не иголка же, должны найтись.
Кусты и камыши вроде бы были невысоки, но вокруг ничего не видать, одна зелень верхушек, да блестящая озерная вода вдали.
— Ян, давай башню надстроим, – сказал москвич, хватаясь за ящик.
— Вы все ж аккуратнее, – предупредил обеспокоившийся Пахомов. – Не скачи на ящике, дурак!
— Да что там, посуда, что ли? Надежный же, – утверждал Серега, ворочая ящик.
Автоматчик оттер торопыгу:
— Не трожь, говорю! Ян, ты высокий, встань на борт, мы подопрем.
Балансируя на не особенно устойчивом борте, Янис рассмотрел примятые и вырванные кусты слева.
— Вроде проезжали там.
— Проверьте по-быстрому, – приказал командир. – Быстро, товарищи пацаны, быстренько!
— Точно, колесами и копытами примято, – определил следопытским глазом Серега, хотя и так было ясно.
Пробились сквозь камыши обратно к «Линде»:
— Назад сдаем, поворачиваем. Они параллельно проехали…
Грузовик, переваливаясь на заросших ухабах, двинулся по колеям, было слышно, как в кабине бубнит Стеценко: «щас встрянем, точно говорю, встрянем»…
Все ж не встряли, а нагнали, выехали к батарее.
Упряжки стояли среди вытоптанного камыша: массивные короткоствольные орудия, зарядные ящики, передки, лошади, запряженные по три-четыре, усталые, с грязными ногами. Сидели на сухом пригорке такие же обессиленные, потные артиллеристы. Одно из орудий увязло по ось, вокруг колес – тяжелых, из дерева и металла, слегка обтянутого жесткой резиной шин – блестела вода.
Старший лейтенант Василек высунулся из кабины, приложил ладонь к пилотке:
— Здравствуйте, товарищи. Что-то вид у вас невеселый, если не сказать безучастный. Вы бы хоть винтовки на нас наставили и бодряще заорали «стой, кто едет-идет!». А вдруг немцы?
— Откуда тут немцы? – вяло сказал пухлый военнослужащий. – За нами наши стоят, пехота.
Теперь было очевидно, что этот человек, обляпанный грязью не меньше остальных артиллеристов, хотя и без фуражки, но все же в командирском звании.
Василек спрыгнул на мягкую землю:
— Вы, товарищ лейтенант, и гаубицы, какими судьбами здесь? С дороги зачем сошли?
— Дорогу бомбили. Пришлось уклоняться от маршрута.
— Ловко получилось, и тактически оригинально, – без особой насмешки отметил старший лейтенант. – Где взвод управления, остальные орудия?
— Там где-то, у дороги, – артиллерист неопределенно указал в сторону дальних кустов. – У меня неполные расчеты и упряжки, двигаемся с трудом. Товарищ старший лейтенант, у вас машина, помогите гаубицу выдернуть.
— Поможем. За тем и ехали. А далее…, – Василек полез в свою пухлую полевую сумку, – вот приказ.
Артиллеристы отцепляли передки, «Линда-2» осторожно разворачивалась, стараясь не увязнуть, чумазый командир батареи вдумчиво читал приказ.
Грузовик дернул увесистую, но не такую уж тяжелую гаубицу, бойцы дружно навалились, толкая орудие, на них полетела грязь из-под колес газующей «Линды». Гаубица неохотно, но начала выползать. Янис пятился перед грузовиком, указывая водителю путь между кустов и оценивая топкость почвы. Когда остановились на сухом, Стеценко высунулся из кабины, отдуваясь, сказал:
— Думал, не вылезет. Да сколько ж, она, дура весит?!
— Да чо там, всего полторы тонны[3], — отозвался артиллерист, поспешно оббегающий грузовик с лопатой в руках. – Дело привычное, просто тут почва… не та тут почва. Спасибо, земляк.
— «Спасибо» он нам, – проворчал Серега, пытаясь очистить свои легкие туфли от липкой грязи. – Позаедут, сидят, ждут, как бабы с семечками...
Янис глядел,